Цель работы

Создание структурно-динамической модели развития психических расстройств у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями, изучение биологических и социальных факторов предиспозиции к ним и взаимосвязи с криминальным поведением, а также разработка на основе клинико-динамического анализа диагностических и превентивных рекомендаций.

Задачи исследования

1. Выявление клинических проявлений психических расстройств у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями.
2. Анализ структурно-динамических закономерностей развития психических расстройств у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями.
3. Исследование факторов предиспозиции, в том числе структур головного мозга, черепа и краниовертебральной области, к возникновению психических расстройств у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями.
4. Выявление связи психических расстройств и криминального поведения у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями.

Основные положения, выносимые на защиту

1. У лиц с серийным агрессивным сексуальным опасным поведением встречается два вида психических расстройств. Первый из них представлен парафилиями и имеет специфическую клиническую картину, особенности формирования и течения (прогредиентное и непрогредиентное). Стержневое проявление парафилий – садистское поведение. Проявления садизма аналогичны клиническим особенностям и закономерностям развития зависимого поведения. Второй, непарафильный, включает психические расстройства и расстройства поведения, связанные с употреблением алкоголя, начавшимися в подростковом возрасте (подростковый алкоголизм). Агрессивные действия проявляются меньшим разнообразием способов, в их развитии не отмечается закономерной смены синдромов, свойственных парафильному садизму. Агрессивное сексуальное поведение возникает на фоне морально-этического снижения пациентов, в состоянии алкогольного опьянения.
2. В развитии и формировании садизма и агрессивного сексуального поведения участвуют биологические и социальные факторы, имеющие разный удельный вес при парафильной и непарафильной серийной сексуальной агрессии. Для лиц с серийным агрессивным сексуальным опасным поведением из группы садистской парафилии характерен комплекс неспецифических биологических факторов предиспозиции, включающий психопатологическую отягощенную наследственность, патологию беременности и родов, ряд дизонтогенетических аномалий мозговых структур и черепа, выявляющихся нейровизуализационными методами. Биологические факторы у пациентов с парафилиями сочетаются с нарушенными условиями воспитания и семейной дисгармонией. Данные о биологических и социальных факторах предиспозиции могут способствовать определению риска агрессивного сексуального поведения и поискам путей его преодоления.
3. Криминальное поведение лиц с серийной сексуальной агрессией связано с их психическими расстройствами: садизм и алкоголизм определяют паттерн совершения общественно опасных деяний, проявления зависимости и измененные формы алкогольного опьянения – принудительный и повторяющийся (серийный) их характер.

Результаты исследования

Сравнительный анализ показал, что в ряде случаев межгрупповые различия имеют характер не статистической достоверности, а тенденций. При этом группы прогредиентных парафилий и алкоголизма наиболее удалены друг от друга, тогда как непрогредиентные парафилии занимают промежуточное положение между ними, будучи по многим показателям «ближе» к прогредиентным, что свидетельствует о сходстве парафильных групп (О.С. Ахмедова, 2002).

Обнаружено, что одним из факторов, влияющих на риск возникновения опасных действий, является молодой возраст. Лица с парафилиями (первая и вторая группы) совершили первые криминальные сексуальные действия в более раннем (пубертатном и постпубертатном) возрасте, чем лица из третьей группы. По нашему мнению это объясняется особенностями выборки, представленной лицами с особо опасной, серийной сексуальной агрессией. Во всех группах начало противоправных действий в большинстве (88.4%) произошло до 25 лет. Наиболее криминогенным для дебюта опасных действий стал возраст до 20-ти лет: первые криминальные деяния (КД) в этом возрасте совершили 75% обследованных первой группы, 70,4% — второй (различия недостоверны) и 44,4% — третьей («непарафильной»), а первые криминальные сексуальные деяния (КСД) – 68,7%, 59,3% и 22,2% соответственно (отличие первой группы от третьей достоверно, р<0,05). Эти различия могут быть подтверждены средним возрастом обследованных на момент совершения КД и КСД. Он составил в первой группе 18,22,4 и 19.72.3 соответственно, во второй – 18,81,3 и 20.41,4, в третьей – 22,11,4 и 23.51,5 лет.

По уровню образования лица с парафилиями были более образованными, чем пациенты без парафилий. Высшее и неоконченное высшее образование зафиксировано в 18,8% случаев, тогда как в третьей группе – у 11,1% (р<0,05). По два высших образования получили 5 человек из 6-ти с прогредиентной парафилией, имевших высшее образование. Во второй и третьей группах ни одного подобного случая не выявлено. Помимо подтверждения мнения о достаточных когнитивных способностях лиц с парафилиями (Ткаченко А.А., 1989; Куниковский Ю.Э., 1999) в этом факте отразилась несостоятельность поиска будущим прогредиентным садистом конструктивных путей социально-приемлемой компенсации.

По социальному положению пациенты с парафилиями в большем числе (65, 8%) имели престижный уровень социализации (в первой и второй группах 76,2% и 55,5% соответственно), тогда как в третьей группе таких не обнаружено вообще. Там значимо преобладал низкий социальный уровень.

Обобщающим объективным свидетельством преморбидного состояния здоровья и социального благополучия обследованных стала служба в Вооруженных силах (ВС). Большая часть пациентов из второй (3/4) и третьей (2/3) групп служили в ВС, тогда как в первой группе служила лишь ¼ пациентов, причиной чего были отсрочки в связи с учебой и семейными обстоятельствами. По семейному положению в первой группе более половины были холостыми, во второй и третьей — только треть. Детей имели более ½ лиц из второй и третьей групп и лишь ¼ – из первой, что говорит о более выраженной внутрисемейной дезадаптации лиц с прогредиентной парафилией. Анализ факторов предиспозиции подтвердил большую степень близости парафильных групп и их удаленность от третьей группы. При этом непрогредиентные парафилии занимают промежуточное положение.

Изучение наследственной отягощенности выявило различия групп по разнообразию психических расстройств, встречаемых в семьях пробандов: среди родственников лиц с парафилиями обнаружены органические, эндогенные (шизофрения, аффективные) расстройства, аномалии личности, патология влечений (сексуальные в три раза чаще, чем несексуальные), пороки развития мозга. Среди родственников пробандов третьей группы число психических расстройств было почти в 2 раза меньшим, в основном алкоголизм, расстройства личности и органические психические расстройства. Семьи пациентов всех групп сходны по частоте встречаемости алкоголизма и расстройств личности среди родственников.

Расстройства влечений обнаружены только среди родственников лиц с парафилиями. В семьях обследованных первой группы они встречаются чаще, чем во второй (31.6% и 10.0% соответственно), патология несексуального влечения среди них почти в два раза превышает подобный показатель второй, а аномалии сексуального влечения обнаружены лишь в первой группе. В первых двух группах аффективные расстройства и суициды обнаруживаются чаще, чем в каждой четвертой семье. В третьей группе эти расстройства редки. Эпилепсия и эпилептические стигмы (мигрени, энурез, сноговорение, снохождение, логоклонии) встречались почти в каждой второй семье первой группы (42.1%), несколько реже — во второй (30.0%). В третьей не отмечены вообще. Шизофрения обнаружена в каждой пятой семье пациентов с прогредиентными парафилиями и более ни в одной группе не встречалась.. Врожденные пороки развития мозга отмечены только в семьях лиц с парафилиями (в первой группе – 26.3%, во второй – 10.0%, различия недостоверны, р>0.05). Примерно в трети семей лиц с парафилиями у матерей пробандов обнаружен сахарный диабет, чем они достоверно отличаются от третьей группы (р0,05).

Таким образом, для лиц с серийным агрессивным сексуальным опасным поведением характерно неспецифическое наследственное отягощение, при котором (а) злоупотребление спиртным и личностные расстройства отражают общегрупповой радикал, (б) депрессии, суициды, расстройства влечений, врожденные пороки развития, эпилепсия и эпилептические стигмы, диабет, особенно матерей, более характерны для садизма, (в) отягощенность расстройством сексуального влечения и шизофренией чаще встречается при прогредиентном садизме. Патология беременности и родов со стопроцентной или близкой к ней (94,1%-78,9%) частотой отмечена во всех трех группах, что соответствует данным литературы (Ткаченко А.А., 1992; Петина Т.В., 1996; Куниковский Ю.Е., 1999). Высокий уровень интранатальных неблагоприятных воздействий на плод и не менее высокая перинатальная травматизация имели комплексный характер. В период эмбрио- и фетогенеза действовали агрессивные химические и физические факторы, простудные заболевания матери, прием медикаментов, затяжной стресс. По неблагоприятным средовым воздействиям обе парафильные группы были сходными. Различия, близкие к достоверным (t=1.74), обнаружены между парафильными и непарафильной группами. Гестоз с равной частотой встречался во всех группах пациентов как в первой, так и во второй половинах беременности. Патология родов, включая родовую слабость и их стимуляцию, встречалась во всех группах. 2/3 пациентов появились на свет с родовой травмой. Неблагоприятные химические и физические воздействия, стресс, гестоз, алкогольные эксцессы матери, травматичные роды способны привести к патологизации мозга (Елизарова И.П. с соавт., 1983; Манелис З.С. с соавт., 1983; Ellis L., 1988) и, тем самым, к возникновению морфо-церебральной предиспозиции к психическим расстройствам. Поэтому большинство авторов отмечали высокую распространенность органических поражений головного мозга при парафилиях и криминальном сексуальном поведении (Шостакович Б.В. с соавт., 1992; Ушакова И.М., 1992; Зоренко Т.И., 1994; Петина Т.В., 1996 ). Доказательства проявлений и природы этих поражений – важная задача, потребовавшая применения МРТ. МРТ проводилась 24 пациентам с парафилиями. Сравнение проходило в отношении ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС (контроль 1), психически здоровых мужчин (контроль 2).

МРТ у подавляющего числа пациентов, которым выполнялось это исследование (91.7%), выявила разнообразные аномалии развития мозга, черепа и кранио-вертебральной области – органическую патологию. Исследования линейных показателей МРТ-грамм (таб. 1) анализировались по методике С.К. Тернового и И.В. Домулина (1991).

Весомость аномальных признаков неоднозначна, что позволило построить следующий ряд: 1) аномально-патологические признаки корковых и субкортикальных отделов конечного мозга (91.7%); 2) дизонтогенетические аномалии черепа и кранио-вертебральной области (83.3%); 3) аномалии лимбической системы (75.0%); 4) аномально-патологические признаки боковых желудочков (70.8%); 5) аномально-патологические признаки третьего желудочка (70.8%); 6) расширение субарахноидальных пространств (66.7%), преимущественно сочетанно-ограниченное, локализованное в передне-лобных и в височных отделах (58.3%); 7) уменьшение кливоаксиального угла (66.7%); 8) аномалии септальной области – врожденные кисты и смещения прозрачной перегородки (62.5%); 9) расширение боковых желудочков (58.3%), как правило, асимметричное (45.8%), диффузное (41.7%), с преимущественным расширением передних (33.3%), преимущественно правых рогов; 10) расширение воздухоносных пазух черепа (58.3%); 11) гипоплазия основной кости и повышение пневматизации основной пазухи (54.2%); 12) расширение третьего желудочка (50.0%); 13) частичная гипоплазия мозолистого тела (41.7%); 14) нарушения дифференцировки серого и белого вещества мозга (33.3%); 15) иные признаки дизонтогенеза кранио-вертебральной области (29.2%); 16) уменьшение размеров черепных ям (25.0%), как правило (71.4%) – передних; 17) щелевидное сужение третьего желудочка (20.8%); 18) щелевидное сужение бокового желудочка (12.5%); 19) врожденные дизонтогенетические кисты наружных поверхностей мозга (12.5%).

Обнаруженные аномалии мозга могут быть объединены в две морфо-иерархические группы:

1. Поражения кортикальных и субкортикальных отделов мозга, с преимущественной локализацией в лобном и височном отделах.
2. Патология лимбической области, локализуемая преимущественно в регионе прозрачной перегородки и мозолистого тела.

Подобная морфо-иерархическая церебральная патология представляется неслучайной не только в связи с ее повышенной встречаемостью у обследованных лиц, но и в соответствии с данными литературы (Имелинский К., 1986; Nauta W.J.H., 1960; Elhard S., 1974; Flor-Henry P., 1978; Valzelli L., 1978; Langevin R. et al., 1988; Ether R. et al., 1996; Тkachenko A., 1996), указывающими на связь этих областей мозга с агрессией, витальными влечениями, патологией личности и криминальным поведением.

На всех структурных уровнях (поверхность конечного мозга, глубина его вещества, лимбическая система, основные полости, череп, кранио-вертебральные образования) часто встречаются различные врожденные аномалии и стигмы. Эти данные, с нашей точки зрения, объективно подтверждают высказанную ранее гипотезу о дизонтогенетической природе («нейро-эволюционная аномалия» по Nopoulos P. et al., 1997; Bodensteiner J.B, 1998) выявленных аномалий мозга и черепа (Васильченко Г.С., 1983; Имелинский К., 1986; Ткаченко А.А., 1998). Возможно, что именно они выступают важным фактором предиспозиции, определяющим степень предрасположения к возникновению и развитию психических расстройств, сопровождающихся аномальным сексуальным поведением.

Неблагоприятная наследственность, патология беременности и родов, врожденные органические поражения мозга дополняются существенной неблагоприятной микросоциальной ситуацией, выявленной во всех трех группах, что обнаруживали и другие авторы (Кадырова Т.М., 1987; Лебединский В.В., 1990; Grubin D., 1997). Это неблагополучие было комплексным и касалось структуры семьи, психологического в ней климата и воспитания будущих сексуальных агрессоров. Изначально все они жили в семье, ¾ пациентов – в полной. Однако, позже, часть семей распалась, что особенно выражено во второй группе (50,0%), причем в 1/3 случаев это произошло в результате насильственной смерти одного из родителей, чего не отмечено ни в одной иной группе. Для первой и второй групп характерна структурно неполная семья, в которой будущего сексуального агрессора воспитывала женщина (42,9% и 48,1% соответственно).

Все обследованные росли в негативном психологическом климате. В большинстве семей отношения могут быть охарактеризованы как неуважительные и конфликтные (85,0% семей первой группы, 64,0% – второй и 100% — третьей). Существенным дополнением этого стали нарушения внутрисемейных связей в системе «ребенок-родитель». В результате в 1/3 случаев привязанность или не возникла ни к кому из близких родственников вообще (23.1%), или же ее объект находился за пределами семьи (11,5%). Наиболее уязвленной оказалась связь с отцом, который подавляющим большинством был отвергнут (лишь четверо из 52-х испытывали к нему симпатию), тогда как более половины декларировали, что наиболее значимым лицом для них была женщина – мать, бабушка, сестра (р<0,001).

Таким образом, детство будущих пациентов с аномальным сексуальным поведением проходит в нестабильной семье, в атмосфере неуважения, конфликтности, агрессии, безразличия друг к другу. После распада семьи они остаются и растут среди женщин. В силу этого эмоциональные привязанности будущих сексуальны агрессоров формируются дисгармоничными. Последнее усугубляется неправильным воспитанием (Личко А.Е., 1983), обнаруженным фактически во всех случаях. Воспитание в 93% случаев имело противоречивый характер. Все системы воспитания одним из основных компонентов имели эмоциональную дефектность. Гипертрофированной она предстает в эмоциональном отвержении (76,8%), извращенной – в жестоком обращении с ребенком (82,1%), что более чем в половине случаев сочеталось с гипоопекой и безнадзорностью (53,6%). Отдельные виды неправильного воспитания обнаружили определенную «тропность» к той или иной группе. Так, для группы с парафилиями характерно сочетание системы жестоких отношений с эмоциональным отвержением. Различия заключаются лишь в том, что при прогредиентном садизме более половины обследованных воспитывались по типу доминирующей гиперпротекции – моральной ответственности с излишней опекой, множественными запретами, постыдными для ребенка контролем и слежкой, постоянными назиданиями и нравоучениями, чрезмерной директивностью. Во второй группе такой тип воспитания встречался в два раза реже. Для второй группы характерна безнадзорность. В третьей группе почти у всех безнадзорность сочеталась с эмоциональным отвержением.

У подавляющего числа обследованных (36) отмечены затруднения в общении. Из них 63,2% оказались вне группы сверстников в силу то ли отвержения, то ли собственной отгороженности. Основания для отвержения сверстниками разнятся. В первой группе они связаны с истинными нарушениями коммуникации, повышенной сенситивностью и «чудаковатостью» пациентов, изгнание которых из группы порой принимало грубо-издевательскую форму. При этом, комфортным для них было общение с детьми младшего возраста или пожилыми. 1/5 второй группы и 2/3 третьей формально трудностей коммуникации не испытывали, но в силу присущих им претензий на господство, диктат, склонности к аффективно-агрессивным реакциям оказались неспособными устойчиво поддерживать неформальные взаимоотношения со сверстниками, которые начинали их избегать. Полученные результаты подтверждают значимость депривации общения с референтной группой сверстников в генезе психических расстройств у лиц с аномальным сексуальным поведением (Ткаченко А.А., 1999; Sahota K. et al., 1988).

Большинство пациентов в детско-подростковом возрасте неоднократно подвергались насилию, которое имело комплексный характер. В первой группе несколько чаще, чем во второй встречалось психическое насилие, тогда как во второй – физическое. Сексуальное насилие имело место в четырех случаях, три из которых – в первой группе. В третьей группе встречалось только физическое насилие.

Клинические особенности психических расстройств у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями.

А. Клинические особенности обследованных с парафильным садизмом (первая группа – прогредиентный тип, вторая – непрогредиентный).

Психические расстройства определялись в соответствии с требованиями МКБ-10 и учетом DSM-IVTR. При изучении их структурно-динамических особенностей клиническая информация дополнялась криминалистическими данными о некоторых условиях совершения деяний, числе жертв в одном эпизоде, их поле и возрасте.

Во всех эпизодах обследованные действовали в одиночку. Это может быть объяснено свойственными им нарушениями коммуникации и трудностями взаимодействия, а также самой сущностью изучаемой агрессии, предполагающей «интимность» криминальных отношений с жертвой. Почти во всех эпизодах жертвы были единичными. Лишь у пяти обследованных из групп парафилий обнаружено, что жертвами единого эпизода становились по два человека. Наличие двух жертв одновременно не позволяет исключить садистскую природу нападения. Это происходило по мотивам устранения случайных свидетелей (у 2-х пациентов); экспериментаторства в поисковой садистской активности (у 2-х). У одного пациента садистские криминальные эпизоды характеризовались своеобразной фетишистской окраской – он нападал и насиловал молодых женщин с малолетними детьми на руках.

Среди жертв лиц мужского пола было 31 (10,0%) и женского пола – 281 (90,0%). В 37 сериях жертвами оказались исключительно лица женского пола, в 2 — мужского, в 4 — и мужского, и женского. В последних случаях всегда преобладали малолетние и несовершеннолетние. В двух сериях, в которых жертвы были представлены лицами мужского пола, психосексуальная ориентация обследованных и вне парафилических эпизодов была гомосексуального типа. В 4-х сериях, в которых жертвами были малолетние и несовершеннолетние обоего пола, вне криминальной активности все обследованные имели исключительно гетеросексуальную ориентацию. Последнее позволяет утверждать, что в подобных случаях ведущее значение имеет не столько пол жертвы, сколько возрастные особенности ее телесной организации, что совпадает с данными K. Freund (1964) о фетишизации признаков незрелости детского тела. Это делает обоснованным утверждение, что такие эпизоды, сами по себе, без дополнительной информации, не должны квалифицироваться как проявления гомосексуальной или бисексуальной ориентации, особенно при составлении проспективных портретов фигурантов.

Исходя из задач настоящего исследования, кажущийся клинический полиморфизм психических расстройств у пациентов с парафилиями потребовал раздельного клинического их описания и анализа как во время эпизодов сексуальной агрессии, так и вне них. Варианты парафильных феноменов у обследованных. Всего диагностировано 5 вариантов парафилий, которые встречались как изолированно, так и в сочетании. Самостоятельные парафилии представлены: а) садизмом (F65.5) — 25 случаев, в том числе 15 случаев из первой группы и 10 – из второй; б) педофилией (F65.4) – 13 случаев, в том числе 11 случаев из второй группы и только 2 – из первой; в) эксгибиционизмом садистского типа (F65.21) – 4 случая, в том числе 3 из них из второй группы; г) геронтофилией (F65.8 – «другие расстройства») – 3 случая, все они из второй группы. Сочетания более одного нарушения сексуального предпочтения (множественные расстройства сексуального предпочтения — F65.6) обнаружены у 3-х пациентов из первой группы. Они встречались в 3-х вариантах (по одному на каждого пациента): педофилия + садизм; эксгибиционизм + педофилия + садизм; визионизм + фроттеризм + педофилия + садизм. Длительность парафильного поведения – более 2 лет (в среднем — 54.5±12.1 месяца).

Во всех случаях, диагностированных не как садизм, «основная» парафилия как бы «пронизывалась» признаками садистского поведения, создавая единый клинический конгломерат, позволивший говорить о существовании садистского типа иных парафилий. Прецедент в МКБ-10 существует (эксгибиционизм, садистский тип -F65.21), что совпадает с позицией J.M.W. Bradford et al. (1992) и может быть использовано при очередном редактировании классификации психических расстройств.

Возникновение агрессивных садистских действий связано с процессом научения (возникновения и закрепления интрапсихических и поведенческих стереотипов путем их повторения и подкрепления) и импринтингом – специфической формой запечатления (Хайнд Р., 1975), которое фиксирует связи внешних признаков объекта, неадекватных для стимулируемого ими сексуального поведения, после чего новые, даже адекватные стимулы, не могут эффективно вызывать соответствующие сексуальные реакции (Hinde R.A., 1962; Salzen E.A., 1962; Thorpe W.H., 1963). Импринтинг происходит чрезвычайно быстро, без внешнего подкрепления, часто при первой встрече с объектом, а его результат, как правило, необратим (Карпенко Л.А., 1985; Имелинский К., 1986; Schultz F., 1976). Ситуации научения или импринтинг обнаружены в 47 случаях, в том числе в первой группе – у 21-го (100%), во второй – у 24-х (88,9%), в третьей – у 2 (22,2%). Возникновение повторяющегося агрессивного сексуального поведения в рамках прогредиентного садизма наиболее тесно связано с импринтингом, в половине случаев сочетающимся с научением. Для непрогредиентных парафилий характерно сочетание и повторений, и импринтинга. Наиболее существенны различия между парафилиями и третьей группой, в которой обнаружено только 2 случая научения. Различия достоверны (р<0,01).

Эпизоды серийной сексуальной опасной агрессии проявлялись в трех формах: интрапсихической, агрессией по отношению к животным, агрессивным нападением на людей.

Изучение садизма и парафилий садистского типа позволило выявить стереотип и этапность их развития, тесную связь с возникновением фантазий и с их содержанием (рисунок 1). В наиболее развернутом виде это развитие выглядит следующим образом:

1-й этап (латентный) – этап воспоминаний, возникает в процессе научения или после импринтинга (далее – импринтинг). В наиболее развернутом виде это выглядит следующим образом: (а) после импринтинга возникают эпизоды повторного его переживания – воспоминаний о ситуации импринтинга. Они имеют произвольный характер, обладают образностью и фотографичностью по отношению к ситуации импринтинга. Эпизоды воспоминаний нерегулярны, их содержание не выходит за границы импринтинговой ситуации; (б) затем следуют обсессивные реминисценции – исчезает произвольность воспоминаний, возникает определенная степень их принудительности, провоцируемость реальной ситуацией, образность и фотографичность сохраняются, эпизоды становятся несколько регулярнее, начинают сочетаться с мастурбацией. Пациент в своем воображении начинает выходить за пределы импринтинговой ситуации, манипулировать вспоминаемыми объектами и их деталями;

2-й этап (инициальный) – этап обсессивных фантазий, содержанием которых становятся не столько воспоминания об импринтинговой ситуации, сколько иная, как бы «придумываемая» пациентом фабула. Пациент приобретает новое качество – становится одновременно «сценаристом, режиссером, актером, зрителем». Со временем содержание фантазий и условия их возникновения становятся стереотипно-шаблонными, сопровождая, провоцируя или замещая очередные эпизоды сексуальной опасной агрессии.

Подобный этап интрапсихического формирования садизма удалось обнаружить в 17 наблюдениях (81,0%) прогредиентной парафилии и в 10-ти – непрогредиентной (37,0%). Различия достоверны (р<0,01). Содержание фантазий в последующем воплощаются в реальных действиях с сохранением представляемых объектов эротизации, форм и способов агрессии. Нередко уже на этом этапе фантазии приобретают характер устойчивых признаков, которые затем включаются в индивидуальный криминальный почерк.