ЛЮДИ ПОДЧАС БЫВАЮТ НЕОБЪЯСНИМО ЖЕСТОКИ К ТЕМ, КТО ИЗМЕНИЛ ПОЛ
В дверь кабинета профессора А.О. Бухановского, заведующего кафедрой психиатрии Ростовского медуниверситета, опустив голову, вошел невысокий сутуловатый парень. Очень бледный. Представился:
— Михаил.
Задрал рубашку, чтобы фотокорреспондент В. Муравьев смог сфотографировать порезанный живот.
— Как же это вышло? — осторожно спрашиваем его.
— Это я сам… Куском стекла. После того, как ночью из милиции вернулся, — тусклым, безжизненным голосом произносит он.
Сразу оговоримся: имя, которым он назвался, и название небольшого городка в Ростовской области, откуда в ту же ночь выехал, чтобы уже утром быть в клинике А.О. Бухановского, — изменены. Чтобы героя нашего рассказа не узнали, не «вычислили». И без того он настрадался сверх всякой меры. Представьте, каково быть изгоем, человеком, в которого тычут пальцем, над кем издеваются, глумятся…
Михаил — транссексуал. Год назад он прошел экспертизу в клинике А.О. Бухановского. Здесь ему и был вынесен этот диагноз. «Я вздохнул свободно, потому что наконец понял, кто я такой, — признается Михаил. — Не получеловек, не извращенец — просто природа так зло надо мной подшутила».
Теперь дело, за хирургической операцией по изменению пола. Ее можно сделать и в Ростовском медуниверситете. Но на операцию нужны деньги. Их он и старается заработать. Есть надежда, что в конце концов добьется своего. Потому что на все руки мастер, труженик — строит дома, кладет плитку, не боится никакой работы. Даже поля в аренду брал, выращивал овощи. Собрал солидную сумму. Но часть уже ушла на житье-бытье: Михаил никогда не хотел ни от кого зависеть. Тем более — сейчас, когда у него на руках семья: Ирина, единственный близкий и преданный ему человек, и восьмимесячный Артем. Но прежде чем рассказывать о дне сегодняшнем, надо вернуться вспять — на много лет назад…
Родился Михаил девочкой, которую назвали Машей.
Это был изначально несчастливый ребенок, которого бросила родная мать: Маша оказалась в детдоме. Потом вроде бы повезло — ее взяли приемные родители. Но через какое-то время и здесь все рухнуло. Этим людям не нужен был странный ребенок с непонятными привычками и необычной внешностью. Девочка с повадками мальчика не вызвала у них теплых чувств. И всегда оставалась в их доме чужой. В конце концов они стали гнать ее от себя, как собачонку.
— Я не мог понять, кто я, почему влюбляюсь в девчонок, в учительницу, — глухим, нервным голосом выговаривается Михаил.
— Девчонки мне говорили: «Ты — пацан, будешь нашим защитником». А ребята кричали: «Ты кто — оно? Или придуриваешься?» Он (тогда еще она) научился драться, да так остервенело, что его все боялись. Маша была забыта — окружающие теперь знали парня по имени Миша. Но поступать в институт он вынужден был по паспорту, где значилось женское имя. И по нему же пошел в школу на педагогическую практику.
— Мое время наступало вечером, когда я мог надевать брюки, общаться с ребятами… Однажды его выловила компания бывших одноклассников и, окружив, потребовала:
— Кто ты — мужик или баба? Мы сейчас к тебе в штаны залезем, и если ты такой, как мы, то просто тебя покалечим. А если ты баба — по кругу пустим!
В тот вечер Михаил дрался не на жизнь, а на смерть. Пока не напоролся на нож. Упал. Но, увидев занесенный ботинок, сумел подняться, раскидать свору и убежать.
После этого два дня ходил на занятия в институт, кое-как сам делая себе перевязки. И все же угодил на операционный стол. Девчонки из группы вызвали «скорую», увидев, что у него на рубашке — кровь.
Когда милиционер пришел снимать показания, Михаил отговорился тем, что ничего не помнит.
А тут к нему в больницу и приемный отец пришел. Сказал:
— Лучше бы ты умер…
— Я ответил ему, — вспоминает Михаил, — что больше к ним в дом никогда не вернусь. — И не вернулся.
Тогда у него уже была Ирина. Ирочка, Иришка — только так он ее называет. Они познакомились в компании, потом стали встречаться.
— Она призналась, что обратила на меня внимание из-за глаз: мол, они у меня всегда как будто плачущие, — признается Михаил.
Ира права: в его глазах, видно, навеки застыли страдание и боль.
Они стали жить вместе. Ирину не испугало то, что она узнала о его проблемах. К этому времени они были уже прочно привязаны друг к другу. И не мыслили себе жизни порознь. Завели ребенка. Не будем вдаваться в подробности, каким образом: о том, что искусственное оплодотворение возможно, знают все. Михаил в Артемке души не чает.
Снимали квартиру. Михаил работал как вол. Институт пришлось бросить. И вот, наконец, настал момент, когда они с Ирой купили квартиру. Первый в его жизни собственный угол…
— Я плакал от счастья, потому что теперь ни одна гнида не скажет мне: «Ты, бомжара…» Да, теперь его так не называют. Но мерзким, подлым словечком «оно» — продолжают. Бывшие друзья, пользуясь его незащищенностью, много раз его предавали, а то и просто обкрадывали. А бывало, что кто-то в порядке шутки напоминал ему о его беде. Сколько раз он из-за этого кровавыми слезами умывался!
— И резался, и вешался, и отравиться пытался. Если б не Иришка, меня бы уже на этом свете не было, — говорит Михаил.
— Я никогда не думала, что люди могут быть такими жестокими, — с болью сказала мне Ирина во время нашей встречи с ней. Она, действительно, его надежда и опора, островок добра в море зла. И, кажется, совсем без надрыва несет свой крест, да и крестом не считает.
— С ним надежно, спокойно, уверенно, — говорит Ира, отвечая на мой вопрос о «семьянинских» качествах Михаила. — Он не белоручка, а труженик, все умеет делать, я ощущаю себя за ним, как за каменной стеной. И сама пойду за ним в огонь и в воду. Только б не мучили нас!
Сейчас Ирина бьется за него, как тигрица. Потому что Михаила — сильного, умного, мужественного — опять довели до состояния, когда он попытался наложить на себя руки. Где довели? В милиции. Пригласили туда вроде бы по пустяковому вопросу: не видел ли Михаил, как такой-то с таким-то дрался. А после отрицательного ответа попросили показать паспорт. И началось…
— Ах, так ты — оно? Мальчик-девочка или девочка-мальчик? А почему ты себя мужским именем называешь, если по паспорту женщина?
Михаил твердил: «Если вы мне не верите, позвоните в Ростов к профессору Бухановскому! Или вот, смотрите, у меня в паспорте визитка доцента А.И. Ковалева, вот выписка из истории болезни…»
А в ответ услышал: «Надумали тут полы менять! Операция ему нужна. Ну, так в камере и сделают…»
Отпустили домой в первом часу ночи.
— Когда он шагнул через порог, я ужаснулась. Весь трясется, вид затравленный. В ту ночь у нас было все: и рыдания, и уговоры. Утром я на пять минут отлучилась к подруге, чтобы попросить ее посидеть с ребенком, вернулась… А у Михаила руки в крови, он нанес себе рану в живот и зажимал ее. Твердил, что если в Ростове ему не помогут, я его больше никогда не увижу, — вспоминает Ирина.
А.О. Бухановский тут же положил Михаила в клинику с диагнозом: психоз, вызванный стрессом. Ира навещает его через день, ездит электричкой вместе с малышом.
— Мы все равно выстоим, будем голодать, а сумеем оплатить операцию, — говорит она. -Только после этого можно получить мужской паспорт. — И тогода мы уедем куда-нибудь, где-нас никто не знает.
Но ведь до этого еще надо дожить! И не исключено что на пути к желанной операции их будут поджидать еще и еще удары. Потому что люди очень жестоки бывают по отношению к «белым воронам»; не понимают, что и с ними может что-либо подобное случиться.
— Самое страшное, когда морально издеваются. Уж лучше бы били… — почти что шепотом произнес Михаил.
— Наши больные, — вступает в разговор А.О. Бухановский, очень уязвимы перед людской жестокостью. Они часто становится жертвами шантажа, обмана. Но мы их не оставляем без помощи. Вплоть до юридической если возникает необходимость защищать их интересы в суде. Понадобится — и с Михаилом пойдем по такому же пути.
— Мне один мой друг, (единственный настоящий друг — он погиб, альпинистом был) говорил: «Держись, через это надо пройти, значит, такая у тебя судьба. Ты все выдержишь, ты сильный…» Я его никогда не забываю.
Михаил поднимает на меня глаза — и я встречаю твердый взгляд сильного человека. Сумевшего перенести тяжелейшие страдания. И не сломаться. Пока.
Но, наверное, спустя время, когда все уже будет позади, он не забудет ту жестокость, которую проявляли по отношению к нему люди. Только из-за того, что он не такой, как все…
Л. КРАВЧЕНКО