Ровно 25 лет назад, 20 ноября 1990 года в Новочеркасске благодаря сотрудничеству следователей и психиатра Александра Бухановского был арестован Андрей Чикатило — самый известный и страшный советский маньяк.
Мы встретились с дочерью профессора, Ольгой Бухановской, которая продолжает дело отца и возглавляет созданный им в Ростове лечебно-реабилитационный центр.
Днем в небольшом холле центра многолюдно: пациенты и их родственники сидят в ожидании процедур или занятий, другие торопятся в нужный кабинет, доктора и медсестры снуют по делам. Дежурная сестра за стойкой у входа то и дело жмет на кнопку, которая открывает дверь во двор. Самостоятельно открыть ее нельзя ни с той, ни с другой стороны. Таков порядок
Никаких скорбных лиц, атмосфера деловитая — здесь все заняты лечением, своим или чужим. За происходящим наблюдает с портрета на стене Александр Бухановский — основатель этого заведения и, наверное, один из самых известных российских психиатров. Профессора не стало в 2013 году, теперь центр возглавляет его дочь.
Ольгу Бухановскую приходится ждать — ее график всегда перегружен. Но вот она выходит из кабинета — собранная, спокойная, интеллигентная женщина, с которой мы сразу условились, что этот текст будет не в честь маньяка.
— Давайте так: 25 лет прошло с тех пор, как грамотнейшие специалисты разработали метод. И это интервью пусть будет в память о тех людях, которые долгие годы работали в милиции и психиатрии, чтобы направить все силы на помощь людям и поимку Чикатило, — предложила Бухановская.
Так мы договорились не перемалывать историю, которая закончилась четверть века назад, но до сих пор вызывает ужас и боль. Решили обратиться к сегодняшнему дню и насущным проблемам. Ольга Бухановская не только давала ответы, но и делилась своими вопросами. Мы успели поговорить о сотрудничестве МВД с экспертами, психическом здоровье, демократии, гей-парадах, новостях, порно и о том, как не сойти с ума.
— Только в этом кабинете скоро начнется первое занятие театрального кружка, нам придется уступить им место! — Предупредила Ольга Александровна, и мы начали интервью.
Следствие ведут знатоки?
— Расскажите, как сейчас сотрудничают специалисты МВД с психиатрами?
— На мой взгляд, мало. Мне видится, что сотрудничество между психиатрами, психологами и правоохранительными органами могло бы быть более продуктивным и полезным и для тех, и для других. С научной точки зрения ведется определенная работа, а на практике ее недостаточно. Как и работы просветительской.
Сейчас поколение, на памяти которого случай с Чикатило шумел, был значим, потихонечку уходит и замещается молодежью. Я не знаю, понимает ли эта молодежь в правоохранительных органах, что такое серийные преступления с точки зрения психиатрии и психологии. Или рассматривает их чисто криминалогически: что нужно найти на трупе, что нужно выявить, как соединить эпизоды в серию.
VIP палата в лечебно-реабилитационном центре
— А разве их не учат психологии и психиатрическим аспектам преступлений?
— Наверное, где-то в школах милиции или в институтах что-то проходят и с точки зрения психиатрии и психологии, но в меньшей степени, чем стоило бы. К тому же, чтобы вы знали, с этого года я впервые не читаю лекции по судебной психиатрии на юрфаке ЮФУ. Этот спецкурс просто убрали. Не знаю, так обстоят дела по всей России или только у нас. В ЮФУ, конечно, понимают, что курс полезный. Может, со временем найдут возможность его вернуть. Запрос читать такие лекции нотариусам и адвокатам уже появился.
— Как конкретно психиатр помогает следствию?
— Мы все время слышим в медиа о зверствах, которые совершают якобы психически больные, о педофилах, еще у нас все на спайсах — все в кучу. Не всегда такие эпизоды связаны с психиатрией. Иногда это связано с личностью, с характером, с корыстью и всем остальным. Но с точностью разобраться в этом может только специалист их психиатрии.
— Какие сложности встречаются в его работе?
— Приведу такой случай: молодой человек уже, к сожалению, убил женщину. По описанию, которое я имею, создалось впечатление, что он это делал в болезненном состоянии, в психозе, под влиянием, скорее всего, бреда и галюцинаций. Это предварительное мнение, составленное со слов родственников и в процессе беседы с адвокатом. Мне видится, что цедесообразно для следствия и для этого человека, чтобы специалист-психиатр его осмотрел, пусть прямо в СИЗО, где он находится под арестом. Однако мне говорят: нет, этого не надо.
Почему не надо? Ведь психиатр здесь может помочь как специалист, который знает, как беседовать с таким человеком. Я знаю, как правильно задать ему вопросы, как уточнить, что происходило, когда это началось. А если это реально психическое расстройство, то почему он должен отбывать наказание? Ему лечение нужно. Все это должно помочь следователю в ведении дальнейших следственных мероприятий. А человек тогда не виноват в том, что совершил под влиянием болезни.
Арт-терапия включает занятия в кружках, вышивку, рисование и другие прикладные искусства.
— Когда вы как специалист вот так защищаете убийцу, объясняя его действия болезнью, вы часто сталкиваетесь с общественным давлением и непониманием? И как вы боретесь с этим?
— Сталкиваемся с этим часто. Бороться можно только просвещением. Постепенно всеми силами надо доносить информацию через телевидение, радио, выступления психиатров для врачей, следователей и обывателей. О психиатрии мало что знают. Психиатрия начинается с астенической симптоматики. Например, невростения и – то, что многие из нас испытвают – синдром хронической усталости.
Это первый уровень психических нарушений или душевных расстройств, если для кого-то так приятнее звучит. Но хрен редьки не слаще, смысл для психиатрии — один и тот же. В полный список расстройств входят и депрессии, и мании, и химические зависимости, и шизофрения, и биполярные расстройства, и деменция, и все остальное – весь спектр. Но люди не очень просвещены в вопросах психиатрии, поэтому доходит до беды. И приходится просвещать постфактум. Но и это очень полезно.
— Как это?
— Например, прихожу я на передачу на центральном телевидении, посвященную зверскому убийству, говорю о том, что это плохо, это мучения и страдания жертв и их родственников, которые остались живы. А потом объясняю, что такое убийство связано с садизмом. Сегодня люди должны знать, что садизм – это проявление психического расстройства. И главное — что его можно лечить. Об этом нужно публично говорить для того, чтобы люди-садисты, будучи на пути к убийству, которого еще не совершили, попали к врачам.
Садизм развивается поэтапно и не сразу начинается с жестоких убийств людей. Человек может прийти к доктору и сказать «Помогите, я не хочу этого сделать!». И мы попытаемся не допустить такого. Люди, страдающие садизмом были, есть и будут, к сожалению. Важно выявить их, оказать медицинскую помощь как можно раньше. Так это должно работать, объясняю я.
— Банальный вопрос: как не стать жертвой маньяка? Как вести себя, если повстречался с человеком в каком-то очевидном патологическом угаре, в психозе? Можно ли себя обезопасить?
— От всего себя, конечно, не убережешь. Но ночью не надо идти по темным улицам, не надо садиться к непонятным водителям — вызывать можно только официальное такси, чтобы никуда не завезли. Если куда-то идешь поздно, то отзвонись, скажи своим «Я иду там-то, встретьте меня». Если, например, я слышу крики, гомон, громкий неадекватный смех позади себя, я лучше обернусь, замедлю шаг, пропущу этих людей — пусть они будут в моем поле зрения, а не я в их.
Если совсем страшно — лучше зайти в магазин, куда-то еще, начать звонить кому-то. Не садитесь с выпившими или странными людьми в лифт, неважно, с мужчинами или женщинами. Не стесняйтесь сказать им, что любите ездить один. Если на вас напали, что-то уже происходит жестокое, нужно пытаться все равно звать на помощь, кричать, использовать все доступные элементарные способы самозащиты, знать их. Этому нужно учиться.
И хотя это простые вещи, их нужно повторять, рассказывать о них. Это помогает, так они откладываются в голове. А если мы попадаем в странную ситуацию или наблюдаем человека в алкогольном опьянении или с неадекватным поведением, то нужно вызывать полицию. Лучше перестраховаться. Зачем ждать? Из соседской квартиры крики? Там драка? Надо вызывать полицию.
— А если это обычное дело и кажется неопасным?
— Все равно вызывать. И сотрудники МВД должны реагировать, а не отмахиваться, мол, это свои разборки, сами решайте. Они должны прийти и первый раз погрозить пальцем. А второй раз — забрать на 15 суток, пусть дебошир идет улицы метет. Почему за границей так делают и считают это нормальным? Потому что все должны понимать: этого делать нельзя, и за это будет наказание. И некоторые тогда побоятся переступить черту, это остановит их, испугает.
Психическая аттестация для всех-всех-всех
— Существует ли какая-нибудь методика массовых тестов на психические расстройства: анкетирования, проверки как в военкомате, когда проводят простое тестирование, способное указать на склонности к расстройствам?/p>
— Наверное, всех тестировать мы не можем. Но сейчас проводятся тестирования в школах и институтах на наркотики. Это уже, мне кажется, польза своего рода. Есть в школах психологи, мы читаем для них лекции. Но что получается: они тестируют, что-то выявляют, а неудобно сказать родителям, что нужно сводить ребенка к психиатру. Либо даже если говорят, получают в ответ негативную реакцию.
А отследить и заставить ученика пройти проверку школьные психологи не могут, потому что родители – законные представители ребенка, они сами должны решать, поведут его к врачу или нет. В прошлый четверг был у нас мальчик. Симптомы проявляются давно: заикание, тревога, переживания. Они прошли всех: неврологов, урологов, кого угодно.
Но это ведь, очевидно, наше! Родители объясняют, что для них психиатр был крайней точкой. Но в таких случаях и подобных им, для взрослых, и для детей, психиатры могут и должны становиться не крайней точкой, а начальной. В вузах сейчас, если люди соглашаются, часто проводят разные психологические тесты и на особенности отношения к жизни, и на психологические проблемы.
Это необязательные тестирования, но если у кого-то что-то выявят, то почему бы тогда не сказать, что по тестам что-то не так, мол, сходите, проконсультируйтесь, поговорите.
— Учащихся тестируют, а состоянием взрослых работающих людей кто-то интересуется?
— В некоторых коллективах за этим следят. Пример: мужчина работает в аэропорту. Их там тестируют. И психолог говорит ему, что его результат теста похож на депрессивный, поэтому надо сходить к психиатру. Направили работника к нам. Мне звонит его жена, говорит, что у супруга нет депрессии. Но я-то не знаю. Пришел мужчина, с ним поговорили и так, и эдак. Звонит наш доктор, говорит мне: «Ну не нахожу!». Мы пишем: «На момент осмотра не выявляем».
Нужен тщательный осмотр, чтобы точно говорить, но мы не выявили ничего похожего, жена оказалась права. Но то, что проявили такое внимание на работе и в семье, – это полезно. Конечно, в аэропорту такое внимание к психическому здоровью сотрудников объяснимо. Но каждый и без указки работодателя должен следить за собой.
— Как понять, что человек, которого не тестируют нигде, должен обратиться к психиатру?
— Здоровье — это такое состояние, при котором не выявлено никаких патологий, работает в норме телесная (соматическое) и психическая составляющая. Хорошо еще если и духовная. Соматическое мы знаем, как и когда и проверять — когда болит.
Также внимательно нужно относится и к психическому здоровью. Если иногда возникают расстройства адаптации у человка, то лучше не допускать, чтобы это состояние сохранялось, а предупредить, чтоб оно не доходило до болезненного состояния. А если уже возникло, то лучше в самом начале убрать его под корень,не ждать, пока оно год, два, три, десять просуществует.
Когда человек понимает, что для него что-то составляет проблему, важно работать над ней — изменять себя, свое отношение. У человека в этом деле есть разные варианты помощи. Можно обратиться к находящимся рядом людям, наделенных житейской мудростью. Кто-то может пойти в религию. Кто-то пойдет к психологу, психотерапевту, но главное — грамотному. Я же всегда говорю: начинайте с психиатра. Люди часто думают: да мне и психолога хватит, там ничего сложного. Хорошо.
Но все равно начните с психиатра. Возможно, это правда легкое что-то, но только врач может понять, доходит ли это до уровня болезни уже или это правда на уровне психологии пока. Если это не болезнь – пожмем руки, идите к психологу. Никаких проблем. Но если это имеет даже легкие признаки болезни, то давайте уберем болезнь, а потом занимайтесь психотерапией. За рубежом принято уважение и внимание к своей нервной системе, понимание, что каждый из нас может дать нервный срыв любой степени выраженности.
— Почему это происходит с людьми?
— Кто-то может вынести на своих плечах тысячу кг, а кто-то – один, у каждого свои резервы. И когда случаются какие-то социальные или семейные проблемы, соматическая паталогия, эти резервы ослабевают. Тогда может случится срыв. Люди должны понимать: никто не застрахован от этого. И это не показатель слабости, а показатель особенности. В этом случае потребуется определенная помощь.
И не всегда обязательно мдикаментозная. Мы вообще не сторонники медикаментозного лечения. Идти к врачу-психиатру, дружить с психитерапевтом, вообще с людьми, знающими психитерапию – полезно. Многие процессы обратимы. Чем раньше начинаешь лечиться – тем лучше.
За границей этого не стесняются. Я не сторонница, чтобы люди были зависимы от психиатров и психотерапевтов. Не надо, они должны жить самостоятельно, но некоторым в какие-то периоды жизни помощь от нашей специальности нужна. Вот ее надо получить, а потом иди, плавай самостоятельно в жизни, а потом приходи только чаю попить.
— То есть спасение утопающих — дело рук самих утопающих?
— Бывает, человек не может сам проконтролировать, когда началось обострение, проявились симптомы чего-то. В болезни заложено всегда некое непонимание болезни — человек не может отследить свое состояние из-за нарушения психики. Для этого есть близкие, сослуживцы, люди, которые могут обратить на это внимание и помочь, направить к врачу.
Надо уважительно относиться к своему головному мозгу и психическому состоянию. Психология — это взаимоотношения с самим собой, это довольство или недовольство, это отношения с друзьями, семьей, с чужими людьми, отношения в обществе, отношение к труду.
Все ли благополучно? Нет ли тут проблем? Нет ли недопонимания с людьми, межличностных, врутрисемейных конфликтов, которые можно разрешить? Задавайте себе эти вопросы. Ответ «нет»? Тогда живи и радуйся!
Тут-то и настало время освободить большой кабинет для занятия драматического кружка. Мы перешли в маленькую боковую комнату, из которой Ольга Бухановская через время с любопытством выглянула посмотреть, как ее пациенты организуют театр. В итоге удовлетворенно кивнула и больше не отвлекалась. Разве что на рабочий телефонный звонок откуда-то из-за рубежа — не могла пропустить.
Развенчание образов
— Сейчас образ социопата или человека с какими-то другими психическими расстройствами, часто романтизируют…
— Да!
— Вы как к этому относитесь как врач?
— Я к этому отношусь очень негативно. Романтизация персонажей с какими-то психическими аномальностями, мода на смену пола, аноректиков, на людей, которые реконструируют свое тело — это все плохо. Нынешние цивилизованные люди вышли из первобытного строя, вошли в социумы, в которых сложились определенные правила и порядки, которые не надо ломать.
Есть нормы и есть патологии, есть хорошо и плохо. Эти рамки должны быть не номинальными, они не должны размываться. Это не нарушение свобод, это не потеря демократии, это правила, которые обговорены и должны соблюдаться всеми. Развитие накладывает на нас какие-то закономерные рамки.
— А как же все эти персонажи, которые созданы, чтобы выходить за эти рамки?Существует огромное количество популярных сегодня героев в массовой культуре, которые уходят от общих правил. Начиная с супергероев…
— Вот эти супергерои, которых в кино бьют, мутузят… Теряется понимание, что это больно, теряется переживание и сопереживание. Это становится нормой. Потом подростки, дети то одного побили, то другого. Несколько лет назад я говорила: мы дождемся того, что у нас потихонечку начнутся массовые убийства. Почему?
Потому что нас этому учат. Как учат в школе писать и читать — нам показывают, как это делать. Без демонстрации мы бы не научились писать. Точно так же, когда нам показывают другие вещи, они закрепляются. Мы привыкаем. И через какое-то время они не воспринимается так негативно. Это входит в норму, становится жизнью. Я не могу понять, зачем нам такая наука. Зачем в Российской Федерации показывают, что произошло убийство в Детройте, например.
— В новостях?
— Да. В новостях показывают, как кто-то пришел и расстрелял людей в школе в Америке или, например, в гипермаркете. Какой я должна сделать вывод для себя? Что эта информация дает мне и другим людям здесь? Над чем я должна подумать? Мне просто показали: убили. А дальше? Вот если бы показали и сказали: «Смотрите, это есть, но это плохо. Это страдания, это мучения.
Для жертв, для тех, кто остался жив, для родственников» — мы бы тогда начинали сопереживать и сочувствовать, что так нельзя, что от этого страдают многие люди. Потом показали бы человека, который это сделал. Не так, мол, смотрите, это он пошел и убил, а объяснили его историю. Вот был он таким, а потом произошло нечто, в человеке из-за этого что-то сломалось, и он совершил такой ужасный поступок. И обратились к зрителю: если вы начинаете чувствовать, что происходит какой-то слом, значит, надо обратиться куда-то или с кем-то посоветоваться.
Не просто обвинить кого-то и огульно назвать сумасшедшим, а разобрать конкретный случай, если вы уж решили о нем говорить. «Обратите внимание, что ваш близкий может сломаться, и это проявляется так-то». Вот тогда я согласна. Это надо сказать. И тогда из этого сделать вывод: мы что-то заметили, надо обратиться туда-то, чтобы не допустить вот такого.
Пациенты центра занимаются в том числе песочной терапией.
— От новостей — к сериалам. Как тогда вам нравится русский «Метод» о следователе-социопате, который преследует и убивает разных маньяков, или американский «Мысли как преступник» о целом отделе аналитиков девиантного поведения маньяков? Похоже на правду и полезно ли такое смотреть?
— Я не видела конкретно эти, если честно. Я вот посмотрела в выходные российский фильм «Нити любви». В нем показали, как свита какого-то мэра договорилась с врачами-психиатрами, и его жену, здоровую женщину, насильно отправили в психбольницу, где давали лекарства без выяснения состояния ее здоровья. Показывают вокруг этой жены мэра совершенно психичеси больных людей, и это я о врачах. Якобы в больнице одни пациенты могут взять нож и убить других.
Медбратья по-хамски обращаются с пациентами, угрожают, толкают. Показывали бездушность медсестер. И то, как дают лекарства здоровым людям, а они становятся «овощами». Супер образ психиатра и психбольницы! Все после этого фильма так и повалят валом на прием, конечно же. Так все время в российском кино.
— Ну, есть же и фильмы с положительными героями вашей профессии?
И за последние лет пять один фильм — «Тест на беременность» — показал, что психиатр — это думающий, помогающий врач. Разве что еще сериал про Новочеркасск — «Однажды в Ростове» — показал и негодяя-психиатра, и хорошего профессора-психиатра. Но профессор больше был показан не как психиатр, не с профессиональной точки зрения больше, а как человек. Но зато второго врача показали во всей красе: как он договаривается о подкупе, как он убивает, душит своих пациентов. Какой психиатр душит своих пациентов?
Среди нас есть порядочные и непорядочные, как везде. Есть люди-сволочи и не сволочи вне зависимости от национальности или работы. Но почему у нас всегда показывают психиатров, психологов, психотерапевтов с плохой стороны? Это тоже навешивание социальных ярлыков. Могут помогать анестезиологи, хирурги, все врачи, но не психиатры. Они — негодяи последние.
— Устоявшийся образ, видимо?
— Зато в иностранных фильмах обязательно есть полицейский и что-то, связанное с психологией. Или есть психотерапевт, психолог или психиатр. Но всегда их показывают с подчеркнуто хорошей стороны. Всегда. Не то, что у нас! Кого у нас обычно ругают? Полицию, врачей, учителей. Плохое бросается в глаза больше, да. Но начните писать о хороших, думающих, полицейских, учителях и врачах. Не все хотят убивать, вымогать. Есть хорошие полицейский, учителя и, конечно, врачи! О них и надо снимать кино, делать сюжеты для телевидения, газет — показывать, что есть и хорошее.
— Хотите сказать, хорошие новости формируют благополучную среду?
— Конечно! Негативный информационный поток, экономические проблемы, сокращения, увольнения, военные действия, теракты, убийства всюду. Это невротизирует людей. Хорошей информации — единицы. Но мы должны ее получать. И это возможно!
У кого что болит
— Что сейчас стало чаще встречаться в вашей практике?
— У нас в центре стали чаще встречаться истерические расстройства, они сейчас называются конверсионными. И мы уже ряду пациентов поставили симуляцию.
— Почему люди симулируют расстройства? Из-за моды и желания выделиться?
— Мы себе это объясняем тем, что у всех сейчас очень большой уровень напряжения, проблемы возникают. И не все готовы и умеют справиться с ними. И когда человек не знает чего-то, ему проще спрятаться за болезнь. Он говорит себе: «Ой, я болен, я не могу ничего поделать». При истерическом расстройстве человек верит в диагноз, он не обманывает, а обманывается. Это очень сложно побороть. Это своего рода уход от жизненных проблем, направленность в болезнь — попытка спрятаться.
Но пациенты не понимают этого. Но иногда они рассказывают нечто, и мы понимаем, что это не совпадает с диагнозами, мы понимаем, что там симуляция. При этом нельзя к этим людям относиться неуважительно! Это не вруны, это их способ защиты, показатель наличия проблем у. И это говорит о том, что и сами они должны многие вещи осознать, и научиться решать многие вопросы. Но при этом им нужна психологическая поддержка.
Про это и народных мстителей
— Сейчас общество сплотилось в борьбе с педофилами. Как вы относитесь к народной мести по отношению к людям с таким психическим отклонением? Вне правового поля люди наказывают других, при этом выписывая им диагноз. Может, такое возмездие для некоторых — тоже способ реализовать свою девиацию?
— С одной стороны, неплохо, что есть люди, которые повторяют и публично говорят, что нельзя допускать развратные действия в отношении малолетних и несовершеннолетних, нельзя запускать педофилию. Люди берутся отслеживать тех, кто соглашается вступать в близость с несовершеннолетними в переписке, чтобы потом развешивать плакаты, обращать внимание общественности и так далее. Но любые расправы, на мой взгляд, нежелательны никогда.
Я думаю, они происходят, потому что люди понимают, что мы беззащитны из-за того, что какие-то вещи покупаются и продаются. И если кто-то попадется, то его смогут «прикрыть», «отмазать». Люди это видят, понимают, что определенные структуры не справляются. И отсюда выросли такие движения.
— Вседозволенность рождает и преступление и наказание, получается. Но ведь больных людей нужно лечить, а не наказывать, разве не так?
— Что сразу было понятно. Есть психическое расстройство, которое называется педофилией. Это расстройство сексуального предпочтения, когда объектами вожделения являются малолетние несовершеннолетние. У этой болезни есть определенная симптоматика, проявления, развитие болезни. Только очень малый процент психических расстройств может влиять на сексуальные сферы, в том числе, на влечение к малолетним.
И это не всегда истинная педофилия. При некоторых других расстройствах случаются педофильные эксцессы. В этом нужно разбираться. А есть люди, которые просто совершают развратные сексуальные действия с малолетними. Но это не значит, что они педофилы. Они делают это не из-за того, что больны, а потому посчитали это допустимым.
— Почему здоровый человек может считать секс с маленьким ребенком допустимым?
— Ну, вот почему здоровый человек считает, что он может ударить жену? И они дерутся.
— Это вопрос воспитания?
— Воспитания, вернее, его отсутствия. И еще часть таких людей, мне видится, считают, что им все дозволено. Они чувствуют безнаказанность, думают, что им ничего не будет, они всегда откупятся. Это касается вообще любых правонарушений, кстати. Например, люди, у которых отобрали права за езду в нетрезвом виде или наркотическом опьянении, все равно снова садятся за руль. Потом такие люди становятся виновниками крупных аварий. Все недоумевают, как же так, а оказывается, в течение двух или трех лет его регулярно ловили, а он откупался.
И человек понимал, что так и дальше будет. Вот эта безнаказанность толкает людей в том числе и на развратные действия в отношении несовершеннолетних. Бывает, состояние алкогольного опьянения может расшевелить желание человека, первый попавшийся объект — и пошел вперед. А кто-то идет на это под чьим-то влиянием, кто-то просто хочет поэкспериментировать. И самое ужасное опять же — нас обучают этому! На порносайтах что есть?
— Всё?
— Есть нормативный секс и ненормативный. На порносайтах нам предлагают готовые извращенные сценарии уже в названиях роликов. Это формирует вкусы и работает как сексуальное воспитание. Человек думает: почему бы и нет? А если у такого ролика тысячи лайков и просмотров, то человек еще и считает, что люди смотрят, им нравится, они одобряют, это нормально. У него появляется интерес, основания полагать, что и ему понравится.
— Существует расхожее мнение, что смотреть разное порно — это нормально.
— Норму — пожалуйста, а патологии не надо показывать. Ни с детьми, ни с животными, ни с жесткостью или садо-мазохизмом, ни с другими извращениями. Не надо.
— Получается, мы сами роем себе психологическую яму доступностью разнообразной информации?
— Это, на мой взгляд, и есть мнимая демократия. Я не о политике, а вообще о мировоззрении. Когда люди кричат: дайте нам права, дайте нам свободы. Но помимо прав и свобод есть определенные обязанности и ответственность, которую будьте добры нести.
Кстати, насчет прав, мне непонятно все равно, зачем нужны гей-парады? Если человек считает себя гомосексуалистом — пожалуйста, но это ведь необязательно придавать огласке с помощью такой масштабной акции. Зачем? Я не считаю, что есть такая необходимость. Есть норма. И есть патология. Это важно понимать. Цель гей-парадов какова? Какой вывод будет делать мозг? Мы ведь все анализируем. Идем в театр, смотрим фильм или передачу, и на основе увиденного делаем выводы. Я не понимаю, какой продуктивный вывод можно сделать после гей-парада. Могу понять, зачем Бессмертный полк — ветеранов все меньше и меньше, мы сохраняем память о них, историю страны, героические образы, помним, как герои защищали свой дом, и чего им это стоило. Это полезно.
— То есть человечеству важно создавать вокруг себя положительное информационное поле, населять его героями, примерами для подражания, в первую очередь, следовать уже устоявшимся в обществе нормам, не расширять границы дозволенного?
— Да. Это положительно влияет на психическое состояние, на мировоззрение, на жизненные принципы, на психологическое отношение к чему-либо.
На этом интервью закончилось. Мы вышли из комнаты и прошли сквозь кабинет, в котором шло первое занятие драмкружка – люди разного пола и возраста сидели за столом, спокойные и сосредоточенные. В холле Ольга Бухановская не задержалась, исчезла где-то в кабинетах центра. Дежурная медсестра открыла дверь и выпустила меня из мира врачей и пациентов в безумный мир здоровых людей.
Благодарим за организацию интервью Игоря Лаптева