В разговоре участвовали две собеседницы – пациентка Марина и ее мать, которая пришла, чтобы своим присутствием поддержать дочь. Вспоминать о пережитом Марине приходилось, прилагая усилия воли, подавляя слезы. За последние 2 месяца она прошла через такие испытания, которые едва не сломили ее, поколебав веру в окружающих людей, в справедливость.

Началось все с момента появления на свет ребенка – казалось бы, одного из самых счастливых и радостных событий в судьбе каждой женщины-матери. Но для нее оно было омрачено внезапно обрушившейся на нее болезнью – расстройством психики. За этим последовал еще удар: предательство мужа, подстрекаемого к этому его родственниками. Супруг не проявил никакого участия к жене, которая в своем состоянии как никто другой нуждалась в поддержке – как будто не было до этого 2, 5 лет совместной жизни, как будто не строили они вдвоем планов на будущее в ожидании появления на свет ребенка.

Пользуясь временной беспомощностью своей жены, тайком от ее родных муж забрал новорожденного из роддома и привез не по адресу, где они прежде проживали с женой, где совместно готовились к встрече малыша, а к своей матери, поспешно прописав его именно там. Трудно найти оправдания такому поведению с точки зрения человеческой морали, когда обрываются все прежние связи, рушатся годами выстроенные отношения. Но с этого момента дом, в котором находился младенец, превратился в неприступную крепость для Марининых родителей, которым не разрешали видеться с внуком. Что же касается самой Марины, то семейка ее супруга вовсе списала больную невестку со счетов: ее квартира была полностью опустошена. Но самое страшное испытание ожидало женщину после выписки из больницы: ее, мать ребенка, не допустили к нему. Хоть она еще не совсем окрепла после перенесенной болезни, она все же нашла в себе силы и стала отстаивать свое законное право на воспитание собственного сына — ведь иное поведение противоречило бы самой природе материнства.

О подробностях этой человеческой драмы расскажет сама пациентка

«Я заболела внезапно, без каких бы то ни было предпосылок. Сразу после родов (они были тяжелыми) возникло странное ощущение, будто «плывет» голова. Потом, это уже со слов окружающих, я потеряла ориентацию во времени. Возник панический страх за младенца: постоянно пребывала в тревоге, что с ним может что-то случиться. У меня расстроился сон: я ни днем, ни ночью не могла уснуть. Потеряла аппетит — еле-еле вталкивала в себя пищу. Казалось все окружающее меня загадочным, как будто я попала в сказку. Когда подошло время выписки ребенка, меня направили на лечение в ПНД. Там я провела 4 дня. На 5-ый, с согласия врачей, я была перевезена в «ФЕНИКС», где и прошла полноценное, комплексное лечение, где, помимо восстановления моего психического состояния, меня избавили от других послеродовых проблем.

Однако на фоне развивающейся семейной драмы мое здоровье постоянно подвергалось опасности. Как можно сохранить эмоциональное равновесие, если становится известно, что за то время, пока я болела, семья супруга делала все, чтобы отобрать у меня сына. Муж, следуя воле своей матери, тайком от моих родителей, которые изъявляли готовность принять все заботы о малыше на себя, увез новорожденного из роддома в дом свекрови. Пока я была в больнице, он вместе со своей родней вывез из квартиры, где мы совместно с ним проживали, все: мебель, вещи, документы. Мне не оставили даже паспорта (его пришлось возвращать с помощью полиции). Муж, имея на руках все документы, игнорируя мое существование, прописал сына по адресу проживания свекрови и оформил на себя пособие по уходу за ребенком. Судя по всему в его планы, поощряемые свекровью, входило лишить меня родительских прав на том основании, что я побывала в ПДН. К счастью, авантюра с получением справки о моей недееспособности им не удалась: врачи на подлог не пошли и подобной справки не выдали.

Как только здоровье ко мне вернулось, я поспешила к своему сыночку. Но не тут-то было. Семья мужа не допустила к нему ни меня, ни моих родителей. Нам не открывали дверей дома, где находился мой сын. Я вынуждена была обратиться в органы опеки и полицию, чтобы добиться права увидеть собственного малыша. Специалисты, разобравшись в сути конфликта, вынесли решение, согласно которому за мной закреплялось право заниматься воспитанием сына в установленные часы (с 9.00 до 18.00 – время, когда отец ребенка находился на работе). Правда, эти условия осложнялись тем, что общение с сыном должно было происходить в доме, где ребенок официально зарегистрирован, т.е. у свекрови.

Меня это не останавливало – лишь бы была возможность видеться с сынишкой, держать его на руках. Однако я не могла предположить, насколько издевательскими окажутся созданные мне условия, явно направленные на то, чтобы выбить меня из равновесия. Вместо полноценного общения с малышом, меня принудили заняться мытьем пола в доме. Затем свекровь потребовала вручную перестирать белье ( при наличии стиральной машины). Гладить его я должна была в плохо освещенном помещении, где в целях экономии мне запретили включать свет. Каждый мой шаг свекровь держала под контролем, диктуя, что и как я должна была делать. Мне негде было ни присесть, ни прилечь, чтобы немного передохнуть. Съесть мне удалось за весь день лишь прихваченный с собой бутерброд. А ведь мой восстановительный курс терапии к тому моменту еще не был завершен, и мне следовало придерживаться определеннного режима, правильно питаться и отдыхать.

В общем, на следующий день, когда я должна была отправиться нянчить сына, у меня резко подскочило давление. Лечащий врач усмотрел в этом угрозу моему здоровью и запретил мне куда-либо ехать до тех пор, пока не нормализуется состояние. Когда я почувствовала себя значительно лучше, сразу отправилась к сыну. Меня там встретила тревожная новость, которую, не открывая дверей, сообщили родственники мужа: сына, с диагнозом ОРВИ, с температурой 39 градусов, увезла скорая, свекровь — с ним. Вместе со своими родителями я кинулась искать, в какую из больниц положили моего ребенка (эти сведения от меня сознательно скрыли, вероятно, чтобы добавить мучений). Определив местонахождение сына, в считанные минуты я оказалась там, но к нему меня не допустили, сказав, что после проведенных процедур не стоит беспокоить — он спит, а свидание с ним возможно только на следующий день. С утра я уже вновь была в больнице, ожидая, что наконец-то увижу сыночка. Но вышедший к нам врач сообщил, что ранним утром бабушка, взяв внука, самовольно покинула больницу.

Я не находила себе места, опасаясь за здоровье сына, которому, как показывают события, медицинская помощь в нужном объеме не была оказана. Я приехала к свекрови, стучала, сколько было сил, но дверь мне так и не отворили. Мне только крикнули, что это я виновна в болезни ребенка и что меня к нему больше не допустят. Обвинения в мой адрес, конечно, были безосновательны, однако я не добилась главного: своими глазами не увидела, в каком состоянии пребывает мой сын, выздоровел ли он.

На следующий день я вызвала к своему ребенку участкового педиатра и попросила специалиста органов опеки присутствовать при врачебном осмотре, предварительно обрисовав возникшую ситуацию. Вместе с ними я вошла в дом свекрови. Врач осмотрел ребенка и успокоил меня, что здоровье моего сына вне опасности. При свидетелях меня не удалось выпроводить, поэтому я осталась с малышом и пробыла столько, сколько официально мне разрешалось… (Тут женщина заплакала, перед тем как произнести следующую фразу). После этого дня я больше не виделась с сыном, потому что меня туда не пускает свекровь. Даже присутствие работников полиции не останавливает ее от самоуправства и произвола.

Но я чувствую свою уверенность, в том числе и потому что с первых минут сложной семейной ситуации со мной рядом врачи Феникса и юрист центра Хабибулин Марат Заидович».

Мама пациентки добавила от себя:

«Последний раз, когда мы с мужем попытались мирно договориться с зятем и его родственниками, уладить спорные вопросы, не увенчалась успехом. Нас грубо, насильно вытолкали за дверь (огромные синяки на руках женщины красноречиво подтверждали правдивость ее слов). Мы не можем смириться с таким положение дел и будем добиваться справедливого решения. Но только опасаемся, что в этом противостоянии может пострадать наш внук. У меня есть серьезные опасения, что нашим обидчикам не ребенок нужен. Ими движут меркантильные интересы, а ребенок просто заложник их авантюры».

Какими расчетами руководствуются те, кто пытается лишить Марину счастья материнства, а ее родителей радости общения с внуком, может разобраться только суд? Но уже сейчас очевидно, что лишать мать прав на том лишь основании, что у нее имеется психиатрический диагноз (по свидетельству врачей, нисколько не угрожающий здоровью ребенка ), — это явный произвол и откровенное беззаконие.

Желаем Марине и ее родным силы духа, чтобы справиться со сложнейшей жизненной ситуацией, в которой они оказались. А еще ВЕРЫ, что справедливость восторжествует, что на их стороне ЗАКОН, который пресекает подобные проявления дискриминации личности.

P.S. Сейчас юридическая служба Центра, занимающаяся вопросами правовой защиты интересов своих пациентов, готовит материалы для предоставления в суд с целью восстановления матери в ее законных правах. И есть определенная уверенность, что дело будет выиграно – справедливость восстановлена.