На протяжении последних лет Ростовскую область бук­вально захлестнула волна серийных убийств: Чикати­ло, Бурцев, убивавший детей, Краснокутский, напа­давший на старух, Цюман, душивший девушек в чер­ных колготках… Бытует мнение, что на Дону существу­ет особый климат, влияющий на психологию людей и способствующий появлению маньяков. На самом деле, утверждают психиатры Александр и Ольга Бухановские, маньяков у нас не больше, чем в любом другом регионе.

Мария БОНДАРЕНКО

Убийц ищут только на Дону?

— Где нет подобных «показате­лей», там серийных убийц просто не выявляют, — считает Алек­сандр Бухановский. — По статис­тике, в России ежегодно исчеза­ет до 20 тысяч человек, кого-то потом находят живыми или мерт­выми, но около 5 тысяч пропада­ет навсегда. По мнению Бухановского, часть исчезнувших стала жертва­ми серийных убийц, которые лов­ко спрятали трупы. Почему ма­ньяка трудно поймать? Потому что они очень осторожны. Напри­мер, Чикатило никогда не забы­вал помыть ботинки в луже, если они были запачканы.

В Ростовской области с 1987 по 1997 годы были выявлены 34 серийных убийцы. По этим показателям мы заняли первое место в мире, опередив даже США. Чис­ло задержанных объясняется профессионализмом оператив­ных работников местной милиции и прокуратуры — благодаря Чика­тило в Ростове был организован первый, в России отдел, подобный тому, что был создан профессо­ром академии ФБР Робертом Рессли еще в 70-х годах.

В Ростовской области 85 % се­рийных убийц были задержаны оперативным путем, а не случайно в результате каких-либо опе­ративных мероприятий. К тому же средняя продолжительность се­рий — от первого убийства до за­держания, у нас составляет 43 недели. Если операция по задер­жанию Чикатило шла десять лет, сегодня все это происходит зна­чительно быстрей. Например, ма­ньяка Криштопу, несмотря на то, что он приехал в область из дру­гого региона, задержали после двух убийств.

Рожденный маньяком

Мальчик ненавидел ежей с их маленькой мордочкой, глазка­ми, ушками, лапками и хвостиком. Когда они попадались ему на глаза, мальчик никогда не от­пускал их живыми. Волна ярос­ти захлестывала его, когда он видел, как животное, выпуская колючки, свертывается в клу­бок, пытается защитить себя. А потом, наблюдая за предсмерт­ной агонией животного, маль­чишку охватывало необъяснимое блаженство и он начинал онани­ровать.

…Мать привезла своего 9-лет­него сына в Ростов к Александ­ру Бухановскому ранним утром. Она ждала профессора у вхо­да в лечебницу. Увидела докто­ра, расплакалась: «Помогите мо­ему Антону…». Это было 12 лет назад.

Внешне Антон был самым обыкновенным мальчишкой, с наивным детским лицом. Но его далеко недетские «кровавые» фантазии настораживали и пугали. Это был «феномен Чикатило» — потенциальный серийный убийца…

Бухановскому впервые в миро­вой практике удалось диагности­ровать серийного убийцу задолго до того, как он начал убивать лю­дей.

— Более 10 лет мы работали с Ан­тоном, лечили его с помощью ле­карств и психиатрическими мето­дами, — рассказывает профессор. — Его семья жила крайне бедно и не могла оплачивать расходы, свя­занные с лечением сына. Только одно из лекарств (а их было не­сколько) обходилось в месяц 150 долларов. Расходы взяла на себя наша лечебница. Мы знали, что только таким путем мы можем ос­тановить Антона. Вместе с Анто­ном мы практически вместе учились вначале в школе, а потом и в престижном колледже. Радова­лись, видя, как он начал общаться со сверстниками. А потом у него появились девочки. Это, несом­ненно, был успех. Антон знал о своей болезни и не­редко говорил, что боится стать вторым Чикатило. Со временем страх отпустил его и он решил, что вполне может управлять своим по­ведением. Да и мать его тоже по­считала, что Антон вылечился. По­ездки в «Феникс» были прерва­ны… Через год Антон начал уби­вать.

— Без лечения аномалии стали прогрессировать, — рассказывает Александр Олимпиевич.- Мальчик начал убегать из дома, поджег не­сколько складов, пытался устро­ить крушение электрички, его ста­ло тянуть на кладбище… А потом пошли и человеческие жертвы. Сначала задушил и изнасиловал мальчика-попрошайку, потом на кладбище убил бомжиху, затем сына соседей. В криминальном почерке Антона реализовались ужасные подростковые фантазии, описанные нами задолго до этого в истории его болезни… Скоро Ан­тону вынесут приговор.

Поражения мозга

Ученица и дочь профессора Алек­сандра Бухановского — кандидат ме­дицинских наук Ольга Бухановская, недавно защитившая диссертацию по серийным убийцам в институте им. Сербского, установила, что свой криминальный путь большинство преступников начинали еще в мо­лодом возрасте, до 20 лет.

— Серийным преступником не становятся в одночасье, — говорит Ольга Александровна. — Это долгий процесс, корни его надо искать еще в детстве.

У серийного убийцы четко про­сматривается специфическое состо­яние головного мозга. У него два по­ражения мозга — в височной обла­сти (она ответственна за личность, мировоззрение, мораль, этику). И второе поражение — на уровне глу­боких структур. Во время томогра­фических исследований серийных преступников была отмечена еще одна врожденная аномалия — опухоль в зоне желудочков. В мозгу челове­ка четыре желудочка, а при наличии кисты возникает как бы пятый же­лудочек внутри мозга. Желудочки при этом суживаются, и мозг функ­ционирует не совсем правильно.

— Знакомясь с «историей» жес­токих и серийных убийц, — расска­зывает Ольга Бухановская, я ви­дела, как тяжело тот или иной че­ловек появлялся на свет. Как буд­то сама природа была против его появления на свет…

Мама, ты во всем виновата

Почти все серийные убийцы вос­питывались в неполных и неблаго­получных семьях, где, как прави­ло, воспитанием занималась мать. Дети никогда не получали тепла и ласки от родителей, не были спо­собны защитить себя ни морально, ни физически. Они прятались от действительности в мире фанта­зий, который сами же создавали. Например, Юрий Цюман, известный как Черноколготочник, рос в семье алкоголиков с драками и скандалами. В результате у подростка формировалась крайне низкая самооценка.

Владимир Муханкин убивал пото­му, что ненавидел женщин. Для Муханкина они были олицетворением его матери. Когда после его поимки ему разрешили свидание с матерью, то маньяк стоял перед этой женщи­ной потупившись, будто боялся ее гнева. Они не сказали друг другу ни слова. Когда Муханкина уводили, он тихо сказал: «Вы меня уже никогда не увидите, мама».

…Бабушка, стараясь всячески ог­радить внука от влияния неблагопо­лучных сверстников, строго следи­ла за ним и требовала абсолютного подчинения. Она запрещала даже на каникулах играть с соседскими детьми, а если мальчик убегал с ними, она находила его и хворости­ной, как скотину, гнала через все село. Неоднократно с «воспитатель­ными» целями она сажала его на цепь и пристегивала к дереву во дворе.

Однако для того, чтобы садизм прочно вошел в жизнь ребенка, не­обходима очень острая реакция, ко­торая запечатлевается у него в моз­гу на всю жизнь. У одного таким толчком стали петкшиные бои, уви­денные в пятилетнем возрасте, когда беснующаяся толпа жаждала крови и гибели животного. Со­зерцание мучений вызывало у ре­бенка приятное возбуждение. В дальнейшем эта картина неодно­кратно всплывала в его сознании в виде ярких воспоминаний, дос­тавляя тот же очень приятный и необычный эффект — любопытство и ужас одновременно.

— Другой наш пациент, — расска­зывает Ольга Бухановская, — од­нажды на улице стал просить мать купить ему мороженое. Мать в конце концов купила мороженое, но сказала, что он будет есть его дома. По возвращении домой она размазала растаявший пломбир ребенку по лицу, затем жестоко избила. Больше мальчик никогда не просил мороженое, а наоборот, заискивающе говорил: «Юра не хочет мороженое».

Лечиться, лечиться и лечиться

«… И вот опять иду и даже спе­шу почему-то на кладбище. По­чему меня туда тянет? И девоч­ка идет со мной, потому что толь­ко там, среди могил, я могу полу­чить удовольствие от близости с ней. Почему это связано с клад­бищем? Скажите: я сумасшед­ший?..»

— Приблизительно с такой жа­лобой обратился к нам парень пет двадцати, — рассказывает Ольга Бухановская. — Мы успокоили, сказали, что прежде всего моло­дого человека надо продиагностировать, и он согласился. Но тут приехал его отец и заявил, что сын нормальный…

Не все люди, обладающие ря­дом патологий, считает Ольга Александровна, обречены стать маньяками.

Если у человека есть серьез­ные отклонения, то остановить его у опасной черты вполне реально путем комплексного лече­ния — медикаментозными, психо­терапевтическими и физиотерапевтическими методами. Антона, который в детстве любил убивать ежей, а потом и людей, можно было вылечить. Но мы но в праве заставить человека лечиться на­сильно.

А еще, считает Ольга Буханов­ская, надо смотреть, что рисует ребенок. Если его картинки — жут­кие и кровавые, то это тревож­ный симптом. Но в любом случае детей за это нельзя ни ругать, ни тем более избивать. Нужно про­сто обратиться к специалистам. Правда, на быстрый эффект рассчитывать не приходится, иногда лечение может растянуть­ся на долгие годы. Особенно сложно лечить людей «больных» садизмом. Сейчас в клинике проходит лечение 42-летний па­циент, который считает всех жен­щин «гадами и паразитками».

— Поработав с ним, — говорит Ольга Бухановская, — мы выяви­ли у мужчины садистскую тягу к детям — педофилию. Мужчина со­гласился на лечение.