Так что же все-таки приводит отдельных людей на путь необузданной агрессии и нечеловеческой жестокости, как формируются психические расстройства, превращающие человека в маньяка, можно ли предотвратить поток серийных убийств? Именно об этом наша беседа с Александром Бухановским, заведующим кафедрой психиатрии и наркологии Ростовского Медицинского университета, профессором юридического факультета Ростовского университета, президентом научного лечебно-реабилитационного центра «Феникс», председателем оргкомитета периодических международных конференций «Серийные убийства и социальная агрессия», почетным членом ассоциации европейских психиатров, членом Американских академий судебных наук и психиатрии и права, первым российским ученым, читавшим лекции в Академии ФБР. Тем самым профессором Бухановским, которому 14 лет назад удалось создать точный проспективный портрет, а после задержания и «разговорить» маньяка Андрея Чикатило, монстра, на совести которого, по меньшей мере, 56 человеческих жизней, с которого в России и началось изучение феномена серийных убийств.

— По данным немецкого журнала «Хёрцу» в фильмах, показанных по немецкому телевидению в прошлом году 439 раз демонстрировались издевательства над детьми, изнасилования и убийства. В сумме за год было показано 25 000 убийств, что составляет еженедельно 25 часов непрерывного насилия. Как вы считаете, Александр Олимпиевич, правомерно ли мнение о пагубности влиянии на психику подростка жестокости, увиденной на экране и ее провоцирующей роли в формировании садистских наклонностей?

— Демонстрация натуралистичных сцен, жестокости и садизма может привести лиц со специфическим предрасположением к возникновению импринтинга (отпечатывание в нездоровом мозгу) с последующим формированием негативных поступков. Теленасилие в последнее время буквально захлестывает зрителя, и не только немецкого. Ежедневное наблюдение за обесцениванием человеческой жизни негативно влияет на подсознание детей и подростков. Герой, вызывающий у зрителя чувство симпатии, часто нарушает закон и совершает насилие. Это присутствует даже в мультфильмах для самых маленьких и иррационально входит в мировоззрение, формирует жизненные ценности.

Как-то ко мне в клинику привезли из Москвы девятилетнего мальчика, который, увидев фильм о вампирах, испытал смешанное чувство ужаса, любопытства и восторга. Увиденное накрепко запечатлелось в его сознании, в мозгу возникла патологическая система, которая и начала управлять поведением паренька и он стал… вампиром. Мальчик перерезал горло цыплятам и пил их кровь. Причем, делал это публично, принуждая маленьких девочек, соседок по двору, наблюдать эти сцены. Затем закапывал трупик очередной жертвы (таким образом было уничтожено более 80 цыплят). Своим вынужденным зрителям угрожал, что в случае, если те расскажут взрослым о его хобби, он им, как и цыплятам, перережет горло и выпьет их кровь. А ведь 40 % серийных убийц начинают именно с агрессии к животным. К счастью, родители этого мальчика вовремя обратились за помощью, и нам удалось его вылечить. Исчезло не только вампирическое поведение, но и фантазии на подобную тему.

— Значит, все дело не в сюжете кинобоевика или чтиве о каннибалах, а в готовности психики любую полученную информацию превратить в руководство к преступному действию? Помните, каннибал Джумагалиев, ссылаясь на полюбившуюся книгу «Черный туман», объяснял свое пристрастие к перерезанию горла своим жертвам желанием увидеть, как душа покидает тело…

— Положим, книга эта весьма далека от святочной сказки…

— Согласна. Давайте возьмем тогда нашего ротердамского каннибала программиста Армина М., расчленившего и сожравшего 42-летнего берлинского инженера Бернда Юргена Б., сняв всю эту «бойню» на видеопленку. Этот живодер рассказывал на суде, что в детстве, после прочтения сказки братьев Гримм «Ганзель и Гретель», он стал страдать навязчивой идеей каннибализма. Так можно и на безобидного «Колобка» возбудиться. Его тоже все мечтали съесть. Он все время был в бегах, чудом спасая свою шкуру, пока, наконец, не потерял бдительность и не был уничтожен маньячкой-Лисой.

— Говоря об импринтинге, я отметил: «отпечатывание в нездоровом мозгу». На нормальных здоровых людей сцены садизма не производят провоцирующего действия. Но есть группа «высокого риска», к которой относятся подростки и взрослые люди с аномальным дезорганизованным характером, у которых затруднена общая и межполовая коммуникации, мужчины с заниженной самооценкой и комплексом неполноценности. Именно они — лица высокого риска, у которых возникает склонность к жестокому поведению. Что же касается влияния литературы и публицистики на таких людей, то приведу два примера. Одна ростовская газета очень натуралистично расписывала произошедшие у нас убийства девочек, и мы потом имели большие проблемы с одним парнем, у которого на этой почве началось формирование тяжелого криминального садизма. Другая газета запустила утку об утечке радиации на Волгодонской атомной станции, после чего в регионе началась настоящая радиафобия. Журналисты и кинематографисты должны соблюдать определенный моральный кодекс, ибо масс-медиа существенно влияют на состояние психического здоровья населения. Об этом много говорилось на Всемирном конгрессе психиатров, проходившем в 1999 году в Гамбурге.

— Немецкий психолог Штефан Дауэр считает, что в большинстве своём серийные убийцы, это — интеллигентные, образованные люди, которые по какой-то причине вдруг оказываются не в состоянии самостоятельно справиться со своими проблемами. Вы разделяете эту точку зрения?

— Нет. Среди серийных убийц имеются представители самых разных слоев общества. Есть, конечно, и врачи, инженеры, педагоги. Но в большинстве своем, это- малообразованные люмпенизированные личности, среди которых 20% людей злоупотребляющих спиртным и наркотиками.

— История германской криминалистики знает много отвратительных имен серийных убийц. Это и «Дюссельдорфский вампир» Питер Кюртен, и «Людоед из Дуйсбурга» Иоахим Кролл, и «Гроза Ганновера» Фриц Хаарманн. Всех этих нелюдей объединяет схожесть биографий: строгое воспитание, суровое детство, хорошие манеры, нормальная работа, умение нравиться людям при неумении выстроить нормальную личную жизнь. Отсюда вопрос: правда ли, что все маньяки- садисты обладают слабой половой конституцией?

— Правда. Одно из условий предрасположения к маньячеству — слабая половая конституция. Сама по себе она, конечно, особой опасности не несет, но в сочетании с изменениями в мозге получается «гремучая смесь». Такие люди чаще склонны к садизму. Маньяки могут стать мужьями и отцами, но любовь у них специфична. Она больше похожа на признательность, привязанность. Да и инициатором взаимоотношений, как правило, являются женщины, берущие их развитие «в свои руки». Такое распределение ролей сохраняется и после заключения брака. Их семейная жизнь развивается по заранее определенному сценарию. В жены такие мужчины чаще всего выбирают женщин, напоминающих им властную, нетерпимую мать. Духовная близость в таких семьях отсутствует.

— Итак, маньяками не рождаются. Ими становятся при определенных обстоятельствах. Каковы эти обстоятельства?

— Убийцей при определенных обстоятельствах может стать практически каждый, а вот серийным — только человек с определенной формой предрасположения — биологического, психосексуального и личностного, наличие которого, однако, не фатально, а лишь делает их лицами высокого риска. Станет ли такой человек маньяком зависит от воздействия семьи и ближайшего окружения. Эмоциональное отторжение, жестокость, унижения, ханжество, асексуальное воспитание повышают фактор риска. Будущие серийные убийцы и маньяки — это, как правило, тихие, серые, не обращающие на себя внимания мальчики. Порой, они прилежны, дисциплинированны и послушны. Их неблагополучие внешне незаметно. Как правило, это — дети, унижаемые взрослыми и сверстниками, лишенные любви и ласки. Не говоря уже о тех, кто испытал сексуальное насилие и жестокое обращение.

— Вы ввели в оборот научный термин «матери Чикатило». Чем они отличаются от обычных матерей?

— Это- жестокие, деспотичные женщины с властным характером и ярко выраженной ролью семейного лидера, часто одинокие или унижающие своих мужей, оттесняющие их на периферию воспитания сына. Нередко у таких отцов эпизодически «просыпается раж воспитания» — жестко-жестокого — фактически они на ребенке срывают свою униженность в семье. У сыновей таких матерей детские годы, когда коммуникация со сверстниками жизненно необходима для формирования будущей личности, проходят под строжайшим контролем и запретом на все «внеслужебные» контакты. Трагический дефицит общения со сверстниками, родительской любви и ласки, постоянное отсутствие положительных эмоций, неумение понять и выразить самого себя способствуют необратимым изменениям личности. Отсюда -неспособность к симпатии, к общению с другими людьми, неумение быть привязанным, любить, сопереживать. Эти дети не умеют защитить себя ни в моральном, ни в физическом плане, прячутся от действительности в мир необычных жестоких фантазий. У таких мальчиков полностью отсутствует интуиция, способность понимать невербальную информацию, «читать между строк», совершенно нарушена шкала этических ценностей.

— Это касается исключительно мальчиков?

— Да. Маньяк — это всегда мужчина. Это свойство мужского мозга. Я знаю в мировой практике всего 2 случая, когда серийной убийцей стали женщины. С моей точки зрения (по имеющимся у меня описаниям), они в детства развивались как транссексуалки. У этих женщин- мужской мозг. Подобные исключения только подчеркивают правило.

— А как же быть с венгеркой Элизабет Батори, угробившей в 16 столетии около 500 человек? Или американкой- фермершей Белли Бринхилд по прозвищу Черная вдова, с помощью стрихнина и топора в 1908 году отправившей к праотцам целый отряд, сватавшихся к ней мужчин. Или ее соотечественницей «Смертоносной девушкой» Эйлин Уорнос, трассовой проституткой из Флориды, убившей в 1989 году шестерых своих клиентов.

— Я веду речь о серийных сексуальных садистских убийствах. Не каждое многоэпизодное убийство- серийное. У названных Вами женщин были иные, не садистские мотивы убивать. Скорее всего, корыстные.

— Какова «история болезни» серийного убийцы?

— Развивается она по почти одинаковой схеме. Есть несколько стадий, которые неизбежно проходит в своем заболевании маньяк. О первой, импринтинге, мы уже говорили. Приведу только один пример. Серийный убийца Питон, по которому я буквально на днях сдал экспертизу, убивать начал несколько лет назад в возрасте 25 лет. Случилось это через 11 лет импринтинга. Он, тогда 14-летний подросток, гимнаст, кандидат в мастера спорта, стал свидетелем тяжелой спортивной травмы своего соперника. Мальчик сорвался с брусьев, со всего маху упал и разбил голову о железную перекладину. Он потерял сознание, а внешне создалось впечатление, что он умер. Это, а также огромная зияющая рана, с хлещущей из нее теплой липкой кровью, запах которой смешался с запахом пота и немытой головы, произвело на Питона жуткое впечатление. Чувство страха и ужаса сопроводилось эрекцией и семяизвержением. После импринтинга начались воспоминания запечатленной в мозгу сцены, затем фантазии на эту тему, неизбежно усложняющиеся до настоящих сценариев, которые обдумываются годами. Между началом их «написания» и первым конкретным убийством зачастую проходят годы, а порой и десятилетия. Вид и запах крови, даже своей собственной, стали интенсивно возбуждать, эротизировать. Получив случайную ранку он ее сначала обнюхивал, слизывал сою кровь и лишь затем обрабатывал и перевязывал, а спустя 11 лет Питон зверски убил трех девушек-студенток, жестоко их порезав. Он пил их кровь и уже мертвых насиловал. Так импринтинг сформировал у него патсексуальный криминальный почерк. Маньяки становятся одновременно сценаристами и режиссерами. Часто это выражается в садистских рисунках. К примеру: пенёк, топор, кровь, обезглавленная курица. Затем в фантазиях объектом насилия становился человек (девочка, женщина). Параллельно происходит оскудение интересов: они теряют интерес к учёбе, работе, все больше и больше замыкаются в себе. Именно на этом этапе формируется агрессивное поведение.

Все серийные убийцы движутся к одному итогу — некрофагии, явлению еще более ужасному, чем каннибализм. В последней фазе болезни маньяк-некрофаг зубами раздирает на части тело жертвы.

— Согласно основному постулату виктимологии (науки о поведении жертвы), любое преступление отчасти спровоцировано поведением потерпевшего. Как говорят в народе, «В жизни случается всякое. Но не со всякими». Давайте поговорим о «феномене жертвы».

— Действительно, есть люди, которые умудряются регулярно попадать в опасные ситуации. Как правило, это- истеричные, эгоцентричные личности, совершающие экстраординарные поступки.

— Как например, берлинский инженер, отправившийся по откровенно сформулированному объявлению на съедение к «Людоеду из Ротенбурга», разрешивший себя кастрировать, лакомившийся вместе со своим палачом собственным зажаренным в духовке половым членом, а затем покорно подставивший горло под нож психопата?

— Достаточной информации об этом случае я не имею. Могу лишь предположить, что он был мазохистом. Не исключено — человеком, мечтавшим о самоубийстве, но не способным причинить боль и смерть собственными руками. То есть, определенно, личностью нездоровой. Жертвами сексуальных маньяков часто становятся лица с повышенной виктимностью: дети, олигофрены, психически больные.

— Возможны ли ранняя диагностика и терапия детского варианта «феномена Чикатило»?

— Не только возможны, но и являются реальной формой предотвращения криминального поведения пациентов в будущем. От склонности к садизму можно избавиться. Главное, вовремя обратиться за помощью к специалистам. Не пропустить первые проявления аномальной жестокости ребенка. Вы замечаете, что ваш сын ломает игрушки, отрывает крылышки у бабочек и ножки у жучков. Возможно, это- проявление исследовательского интереса, но если он явно получает удовольствия от мук живого существа — это уже серьезно. Особенно, если сопровождается мастурбацией. Как правило, экзекуции проводятся над мелкими животными: птицами, щенками, кошками, ежиками, хомячками, кроликами. Очень вредным является вовлечение детей в процесс забивания свиньи, резания кролика или петуха. Если подростка возбуждает вид крови, он нюхает ее, пробует на язык, это- тревожный симптом. Признаками, которые должны настораживать родителей, являются также скрытность, нежелание идти на доверительный контакт, жестокость по отношению к маленьким детям.

— Практически все известные мне маньяки были признаны вменяемыми. Неужели эти нелюди психически нормальны? Что же тогда считать аномалией?

— Я не знаю ни одного серийного убийцы ни в России, ни в Соединенных Штатах, ни в Германии, которому официально не был бы установлен тот или иной психиатрический диагноз. Хочу развести два момента — вменяемость и наличие диагноза. Диагноз — только одна составная часть невменяемости. Наличие психической болезни не означает, что человека автоматически признают невменяемым. Для этого необходимо, чтобы болезнь была выражена в тяжелой форме. Именно на тяжесть указывает так называемый психологический критерий невменяемости — неспособность больного человека осознавать фактический характер своих действий и их общественную опасность и руководить ими. Новый УК РФ впервые за всю историю России ввел новое понятие — ограниченная вменяемость. Это вменяемые люди, а значит отвечающие за свои поступки и подлежащие наказанию. Но болезнь привела к тому, что они не в полной мере осознают фактический характер своих действий и их общественную опасность и руководят ими. Соответственно они должны принудительно лечиться от своей болезни по месту отбывания наказания. Лечение это одновременно и способ предохранения от особо жестоких форм поведения.

Григорий Санин, Светлана Мельникова

Природа может наделить человека талантом, красотой, силой, а может — тягой к социальной агрессии. К такому выводу пришла группа ученых из Ростова-на-Дону в ходе многолетнего исследования феномена серийного преступника.

КРИМИНАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ

«Ученые и раньше предполагали, что серийные преступники объединены неким набором психопатологий. Однако выявить и систематизировать эти психологические изменения до сих пор никому не удавалось», — говорит известный российский психиатр Александр Бухановский. Сам же он этой темой занялся вплотную в 1989 году, когда был приглашен в оперативно-следственную группу, охотившуюся за орудовавшим на территории Ростовской области серийным убийцей Чикатило. Тогда правоохранительные органы впервые прибегли к помощи гражданского психиатра. Во многом благодаря составленному Бухановским психологическому портрету, преступник был пойман. Проанализировав собранную сыщиками информацию, Бухановский подтвердил тогда еще робкую догадку оперативников, что цепь страшных преступлений была совершена одним и тем же человеком. «Меня всегда интересовали в этой работе три вопроса: почему человек решается на преступление, как его совершает и кто этот человек? — рассказывает Александр Бухановский. — Эмпирически сложилось так, что эта проблема длительное время относилась исключительно к компетенции ученых-криминалистов уголовного розыска, следствия и суда. И лишь в последние годы наметилось интенсивное внедрение в эту область психологов и психиатров, без знаний которых практически невозможно ответить на поставленные вопросы. Исследования в Ростовском государственном медицинском университете позволили выделить и описать феномен серийного преступника — некий вариант криминальной личности, этапное патологическое развитие которой приводит к возникновению, закреплению и трансформации потребности в совершении повторных преступлений против жизни граждан».

«НЕПРАВИЛЬНЫЕ МОЗГИ»

Как считает профессор Бухановский, у конкретного человека в силу определенных биологических, психосексуальных и психологических особенностей может существовать предрасположенность к совершению преступлений. Ученый выделяет здесь несколько важных факторов. Первый, и самый главный, — мозговой. Оказывается, структура головного мозга может иметь своеобразное состояние, выступающее в качестве одной из предпосылок возникновения и развития данного криминально-психиатрического феномена. «Не бывает так, — говорит профессор Бухановский, — что человек вчера лег спать законопослушным, а сегодня проснулся серийным преступником. Это процесс, растянутый во времени, и корни его уходят далеко в детство». Для наглядности А. Бухановский продемонстрировал на мониторе компьютера изображение полушарий головного мозга одного из серийных преступников. Бухановский с коллегами доказал, что специфические изменения возникают, как правило, еще до рождения человека, в результате чего ребенок рождается с характерными изменениями черепа: увеличенной лобной долей и лобной костью, формирующей надбровные дуги. Во время томографических исследований серийных преступников была отмечена серьезная врожденная аномалия — опухоль (киста) в зоне желудочков. Она может быть небольшого размера, а может быть и очень большой. В мозгу человека четыре желудочка, а при наличии кисты возникает как бы пятый желудочек внутри мозга. Желудочки при этом суживаются, и мозг функционирует не совсем правильно. «Неправильные мозги», по мнению профессора, — одно из условий формирования серийного преступника.

БЕЗ ЛЮБВИ

Второй существенный фактор — тяжелая беременность, протекающая в условиях либо плохой экологической ситуации, либо тяжелых хронических стрессов. Почти все те, кто становился серийным преступником, получили травму мозга во время родов. У многих из них к тому же на этот фактор наложилась слабая или среднеслабая половая конституция. Само по себе это никакой опасности не представляет, в крайнем случае может привести к сексуальным неврозам, не больше того. Но, подчеркивает профессор Бухановский, в сочетании с изменением мозга это довольно серьезно. В любви у таких людей, как правило, отсутствует так называемое развитие романтической стадии. У них не возникает свойственных человеку чувств любви, привязанности. Это заменяется, как правило, тем, что эти люди живут в мире грез, фантазий, в котором они и представляют себя романтическими героями и вершителями судеб. Подсознательное представление впоследствии воплощается в реальность, являясь одним из побудительных мотивов к совершению садистских действий. И третья составляющая — специфическое воспитание. Это эмоциональное отвержение ребенка с раннего возраста, в результате чего у него не формируются чувства привязанности, любви, сопереживания, симпатии. Научной группой Бухановского были обследованы четыре пациента в возрасте от 9 до 15 лет со специфическими изменениями головного мозга. Структурно-динамический анализ выявил ряд схожих закономерностей. У всех пациентов с младенческого возраста отмечались признаки гипервозбудимости, которые позже трансформировались в гиперкинетические расстройства. Все дети воспитывались в структурно или функционально неполных семьях. Доминирующая роль в их воспитании, как правило, принадлежала матери. Отец был подчиненно-угнетенным и приниженным, фактически отстраненным от воспитания ребенка. Воспитание носило характер патологического и отличалось противоречивостью: с одной стороны, гиперпротекция, назидательность, жестокость, с другой — явное или скрытое эмоциональное отвержение. Часто оно дополнялось жестокостью в обращении с ребенком. Характерными чертами обследованных детей являлись нарушение коммуникации со сверстниками, трудности в установлении неформального общения, избегание свойственных мальчикам агрессивных проявлений. Самые известные серийные преступники последнего времени, с которыми работал Бухановский (Чикатило, Сливко, Цюман), имели в детском возрасте все перечисленные проблемы.

У ЧЕРТЫ

С точки зрения профессора Бухановского, ранняя диагностика опасного феномена является реальной формой первичной профилактики криминального поведения пациентов в будущем. Предрасположение, по мнению Бухановского, есть только предрасположение, но преступление всегда социально. Человек, обладающий набором патологий мозга, не обязательно станет преступником, это не фатально. Зная закономерности формирования криминальной личности, можно проводить профилактику преступности. Остановить человека у опасной черты вполне реально. Сегодня Александр Бухановский совмещает работу в Ростовском мед-университете с чтением лекций в Академии ФБР. Его методика была ис- пользована во время охоты на «Вашингтонского снайпера».

Наследуется ли преступность? С этим вопросом мы обратились к специалисту, получившему мировую известность в этой сфере, — доктору медицинских наук, про­фессору двух университетов, члену Амери­канской академии психиатрии и права, ру­ководителю лечебно-реабилитационного научного центра «Феникс» А. О. Бухановскому.

— Впрямую нельзя сказать, что преступ­ные черты передаются по наследству, — го­ворит Александр Олимпиевич. — Поведе­ние формируется в обществе. Наследствен­ность же лишь определяет степень риска. Существует наследственное предрасполо­жение к поломкам механизмов мозговой деятельности — я говорил об этом только что в Мадриде в своем докладе «Феномен Чикатило». Проведены, например, иссле­дования большого количества мужчин с достаточно распространенной генетиче­ской особенностью: у них 47 хромосом вместо 46, лишняя «Y». И оказалось, что в силу этого у них не только высокий рост, как правило, выше 180 сантиметров, но и ряд особенностей характера: они не одаре­ны интеллектом, примитивны в психиче­ском плане, у них достаточно конкретное мышление. Это люди крайне мнительные, злопамятные. Мы сбрасываем обиду, а они «застревают» на ней, как губка, накапливают все негативное. Плюс к этому для них характерна взрывчатость и агрессивность. И еще одно качество: у них отсутствует на­ше сопереживание, они холодны, не чувст­вуют чужую боль. И вот это сочетание де­лает этих людей повышенно агрессивны­ми. Хотя, конечно, не каждый из этих лю­дей становится убийцей.

— Этот хромосомный набор наследуется?

— Он возникает в силу наследственных особенностей.

— А был ли такой набор у Андрея Чикати­ло?

— У него не исследована генетика. А что касается его сына Юры, о котором идет речь в вашей статье, — я хочу провести его экспертизу. И разобраться: что в нем от ге­нов отца, а что — от ситуации в семье. Кстати, Юра не любил отца, не уважал, презирал его — это я прекрасно знаю от других членов его семьи.

— А родная сестра Юры, дочь Андрея Ро­мановича?

— Она в этом отношении мягче, она вы­шла замуж и рано ушла из той семьи.

— Однако вовсе не оторвалась, не отстра­нилась — она приезжала теперь к Юре в ро­стовскую тюрьму. И мама Юры, жена Анд­рея, приезжала.

— А куда денешься — родная кровь. Я встречался с Юриной мамой, это очень приятная женщина, и она очень несчаст­на, она уже тогда была раздавлена, когда узнала о своем муже такое. А теперь — тем более. Она ведь совершенно ничего не по­дозревала о «второй жизни» своего мужа Андрея.

— Трудно в это поверить.

— Тут работают уникальные психологи­ческие механизмы. Многие серийные убийцы, когда идут на убийство, в собст­венном сознании не идут на него. Патоло­гическая система у него уже работает, Чи­катило берет нож, но оправдывает этот факт: вдруг мне надо будет порезать хлеб? Вдруг — обороняться от бандитов? Это психологическая защита, ведь в его под­сознании вызревает потребность в сади­стическом убийстве.

У Чикатило — имидж сверхжестокого убийцы, и он действительно убил огром­ное количество людей, больше, чем ему вменили. Но вот в чем парадокс: по сво­ему характеру он не убийца. В быту он че­ловек совершенно другого типа, потому и близкие ни о чем не подозревали. И это — не единичный случай, в чем я убедился, исследуя большую группу убийц в тюрь­мах. Я веду эту работу с группой специа­листов, в которую входит и моя дочь Оль­га, она пятое поколение врачей в семье и бесстрашно остается одна в клетке с уго­ловниками. Так вот, у большинства из преступников есть подобная психологиче­ская защита.

— Что же заставляет перешагнуть эту за­щиту и убить? Сексуальный порыв?

— Нет. Феномен Чикатило развивается не оттого, что человек хочет получить сладострастие. Нет, есть жена, есть про­ститутки, а ведь сейчас появились про­ститутки, которые специализируются на садистических или мазохистических парт­нерах. Они, проститутки, исполняют, кстати, целый ряд социальных функций. И есть механизм сублимации. У человека сексуальные проблемы, но он уходит в науку, или в шахматы, или в искусство и достигает там высочайших результатов. Вот вам яркий пример — транссексуалы. Они — талантливейшие люди, у меня кни­га выходит с их прекраснейшими рисун­ками, стихами… И вот мы в нашем цент­ре «Феникс» корректируем им пол. И что же случается? Исчезают сексуальные про­блемы — пропадает талант, куда только он девается?!

— Есть ли вообще для потенциального маньяка выход из порочного круга?

— Два выхода. Один — созидательный: че­ловек находит себя в профессии, в семье, в хобби и так далее. Он может стать выда­ющимся педагогом, очень жестким, соци­алистического толка. Что, мы не знаем та­ких педагогов? Сколько угодно — и в выс­шей школе тоже! Как психиатр я знаю профессоров с серьезнейшими сексуаль­ными проблемами, с гомосексуальным влечением… Но за счет высокого интелле­кта они блокируют эту сферу.

Да ведь и Чикатило-старший сначала пошел по этому, учительскому, пути. И еще учась в школе, он был одним из пер­вых учеников. А в армии? Все шли в увольнение, а Чикатило в Ленинскую ком­нату и читал там классиков марксизма-ле­нинизма! И мечтал стать, вы помните, ге­неральным секретарем ЦК КПСС. При других условиях он, может быть, и стал бы, к примеру, секретарем райкома, хотя и очень своеобразным — я бы не позавидовал его подчиненным, но это было бы соци­ально приемлемо.

— Вы изучали множество серийных убийц, есть ли общие черты их развития и «воспи­тания»?

— У меня очень большой список серий­ных убийц, на 50 страниц. И многое по­вторяется в формировании этих людей.. Вот есть земля. Сверхлучший чернозем. Но он останется бесплодным, если не по­падут туда зерна. «Чернозем» для серий­ного убийцы — это, конечно, его биологии, наследственность, от этого никуда не уй -дешь. Плюс раннее, послеродовое развитие ребенка.

Структурно и функционально неполная семья повышает риск совершения крими­нальных действий почти в 10 раз. Выявлены нашими исследованиями и другие предрасположения: это противоречивое воспитание — притворная забота, реальное эмоциональное отверже­ние, жестокость, унижения, подавление самостоятельности, ханжеское насаждение шаблонно-жестких морально-этических нормативов, асексуальность пли половая разнузданность. Все это может сказывать­ся на формировании в семье «маленьких чикатил». «Дети Чикатило» — я буду вво­дить в психиатрию этот термин.

— У вас есть примеры?

— Немало. Ведь их везут именно в наш центр «Феникс» со всей страны. И лечим мы их бесплатно, за наш счет. У нас сей­час наблюдается некрофил, который рас­капывает могилы, — ребенок, 15 лет, он разбивает гробы, где похоронены женщины, и трогает их! Есть десятилетний вам­пир — он отрывает головы животным, пьет кровь! Еще есть мальчик, который пыта­ется совершить крушение поездов, бросая на рельсы тяжелые предметы, — в его фантазиях, а фантазии это один из главных компонентов такого поведения, поезд со­шел с рельсов, огромное количество иско­реженных жертв, а он стоит рядом и этим упивается… Есть мальчик, ему всего 15 лет, который насилует животных — кроль­чих, собак, причем — до смерти. Они аго­низируют у него прямо во время полово­го акта. Мать его говорила мне: если бы он не попал к вам — я бы его убила и са­ма повесилась…

Вопросы задавал Владимир ЛАДНЫЙ.

В минувшую пятницу завкафедрой психиатрии Ростовского медуниверситета (РГМУ) профессор А.О. Бухановский пригласил журналистов совершить в сопровождении врачей обход клиники психиатрии РГМУ.

Это мероприятие, проводи­мое в рамках программы «Открытая психиатрия», — настоящая сенсация. До сих пор отечественная психиатрия ни разу добровольно не «открывалась» перед журналистами.

Дом с решетками

Первые впечатления от увиденного за открывшимися дверьми довольно тягостные. Хотя вокруг чистота, порядок и даже подобие некоего, соот­ветствующего отпущенному клини­ке финансированию, уюта. В холлах — цветной телевизор, обычные боль­ничные столики на четверых, пара человек сидят за шахматной доской. Благодаря спонсорской помощи один из холлов с недавнего времени укра­шает и новый вместительный холо­дильник, в котором могут храниться гостинцы, принесенные родственни­ками. Некоторые отделения (напри­мер, отделение для так называемых «беспокойных») запираются на ключ: как иначе уследить за пациентами, поведение которых не предугадаешь. Здание старинное (1903 год построй­ки) и заведомо рассчитанное на со­держание в нем психически больных: высоченные потолки, закругленные углы стен, решетки на окнах. Между палатами «беспокойных» пациентов — дверной проем без двери, чтобы нянечка имела возможность видеть сразу всех своих подопечных. Жен­ские палаты размещаются на первом этаже, мужские — на втором.

Их болезни — социальные

Как это ни печально, но в болезни многих пациентов клиники можно обвинить все общество. Именно общество сформировало такое отноше­ние к психиатрии, что люди, нуждающиеся в помощи, боятся обратить­ся к психиатру, так как потом нет надежды отмыться от клейма. Иначе как «психушка» или «дурдом» пси­хиатрические клиники народ не именует. Но не замеченная вовремя, болезнь может перерасти в более тяжелое заболевание. Не всякая психика может вынести все то, что про­исходит сейчас в нашей стране. 12 процентов населения России страдают депрессиями, но не все решаются обратиться в клинику. Многие пациенты психиатрической клиники — прямое порождение социальных про­блем, в отделении неврозов — сплошь афганцы, чеченцы и чернобыльцы. Есть здесь и люди, чей ста­тус — бомж, которым негде жить, спать, нечего есть…

В женской палате среди взрослых «беспокойных» лежит совсем юное существо. Невысокий, худенький, коротко стриженный, с заостренным носиком подросток — детдомовец из Волгодонска. Привезла его воспитательница, испуганная странным поведением ребенка. Все обитатель­ницы палаты называют его Сашей. На самом же деле это Наташа. Сем­надцатилетняя девочка считает себя мужчиной, и делает все, чтобы окружающие вели себя соответствующе. «Пацанячья» стрижка, походка в развалку, руки в карманы брюк — никогда не догадаешься, что перед тобой девочка. В Ростов Наташа приехала с большой надеждой — изменить пол. Своим психическим заболеванием девочка-сирота обязана прежде всего бросившим ее роди­телям (девочка родилась от матери, зараженной сифилисом). Внесли свой «вклад» и «внимательные» сотруд­ники детского дома, которые с опоз­данием обнаружили отклонения в психике ребенка.

История Романа — обитателя муж­ской палаты отделения для «беспо­койных» — не менее трагична: во время беременности его мать рабо­тала на вредном производстве. Сей­час родители вынуждены отгородить­ся от сына сейфовой металлической дверью; однажды Роман уже напал на отца с ножом. Роман — не нарко­ман, не алкоголик, не слабоумный. Он вполне нормально закончил шко­лу. Но его психика не в силах выне­сти давления общества. Его заболевание — социопатия, нередко под­талкивающая Романа к агрессии. Уже лежа в отделении, Роман успел под­бить глаз одному из соседей по пала­те: того привлекают мужчины, и он настойчиво добивался внимания Ромы. Врачи считают, что после ле­чения в клинике молодой человек сможет вернуться в общество. Но все могло бы быть по-другому, если бы близкие Ромы раньше обратились к детскому психиатру, не побоявшись общественного мнения. Но они не за­хотели признаться себе, что их ребе­нок нуждается в помощи психиатра. Люди, страдающие психическими заболеваниями, чуть ли не самый не­защищенный слой населения. Как только человек оказывается во влас­ти психической болезни, общество смыкает плотное кольцо за его спи­ной, отняв у него последние надежды вернуться к нормальной жизни. Так можно сказать о многих пациентах клиники. Но больше всего корреспондента «ДГ» поразили судьбы двух пациентов клиники психиатрии.

Бомж поневоле

Валерий Иванович Петров — это псевдоним. Свое настоящее имя Ва­лерий Иванович, страдающий при­ступами шизофрении, постарался забыть, скрываясь от преследующих его в галлюцинациях преступных группировок. Вероятно, когда-то тре­ния с этими самыми группировками действительно имели место в его жизни, впоследствии же они стали преследовать его в кошмарах. Вот тут-то рядом с Валерием Иванови­чем и оказались находчивые соседи по дому. Заметив, что сосед Петров не всебе, эти «добрые люди» реши­ли присвоить его квартиру. Пришли к Валерию Ивановичу да начали пла­каться, как им, бедным, плохо жи­вется в их однокомнатной квартире, да как им хочется жить в его, Вале­рия Ивановича, двухкомнатной. Доб­рый по природе Валерий Иванович расчувствовался, а те к нему с доку­ментом: распишитесь, мол. Так и «об­менялись» с больным Валерием Ива­новичем на свою однокомнатную, за­платив ему для успокоения совести 4 (!) тысячи рублей, два года назад, уже никакой цены не имевшие. В чу­жой обстановке больному становилось еще хуже, и в конце концов он бросил все: дом, нажитое добро (квартиру, конечно, уже заняли другие жильцы) — и убежал из родного Во­ронежа. И вот в течение двух лет он скитался, жил где и как попало, пока не забрел в Ростов и не по­пал в клинику. Сейчас врачи клиники занялись его судьбой: больше, ви­димо, некому. По закону «Об оказании психиатри­ческой помощи и правах граждан при ее оказании» суд может, признать все сделки, совершенные с психически больным человеком, незаконными. Тогда Валерий Иванович сможет вернуться в свой город и начать прежнюю жизнь: после лечения в больнице, нормального питания, покоя это стало его самой большой меч­той. Сейчас руководство клиники об­ратилось в прокуратуру, которая свя­жется с коллегами из Воронежа и решит судьбу бомжа поневоле.

Ее лишили куска хлеба

Симпатичная женщина, сидящая перед врачами, казалось, излучала свет и счастье. Ее пребывание в клинике благополучно завершилось, и в этот день она пришла лишь за вы­пиской и письмом от руководства клиники к ее начальству. В коридоре ее ждал старший сын… Валентина Ивановна оказалась в клинике с ос­трым психозом: ей мнилось, что ее преследуют, хотят арестовать, каз­нить. Заболела Валентина Ивановна еще 10 лет назад, но приступы были редкими. Она жила полноценной жизнью, работала бухгалтером, рас­тила и воспитывала троих детей. Может быть, была несколько вос­приимчивее к внешним проблемам, чем большинство окружающих. Од­нако в момент последнего приступа Валентина Ивановна успела круто поменять свою жизнь — взяла и положила на стол своего начальника заявление об уходе. А он, особо не задумываясь, подписал. Выздоровев, Валентина Ивановна осталась без всяких средств к существованию. Тогда на помощь опять пришли врачи клиники, решившие добиться ее восстановления на прежнем рабочем месте, что предусмотрено все тем же законом об оказаний психиатрической помощи. Они направили, дирек­тору своей бывшей пациентки пись­мо с просьбой отменить приказ об увольнении Валентины Ивановны, так как в момент написания заявле­ния она была больна и не отдавала себе отчета в своих действиях. Закон на стороне пациентки.

По статистике, каждый шестой российский гражданин страдает психи­ческим заболеванием. В ситуации постоянных стрессов и катастроф от сдвига в психике никто не застрахо­ван. 20% хронических заболеваний носят психосоматический характер (другими словами, 20% болезней — «от нервов»), и без помощи психиат­ра человек не в силах избавиться от физической боли. При этом слово, «психиатр» по-прежнему вызывает страх у людей. Не пора ли изменить отношение общества к этой области медицины? Но главное — необходи­мо более чутко относиться к людям, оказавшимся в беде. Неужели это дело одних только психиатров?

Елена Оставненко

Уверен известный психиатр, профессор и руководитель центра «Феникс» Александр Бухановский.

— Бесперспективных боль­ных не бывает! — с ходу заявля­ет мне руководитель лечебно-реабилитационного научного центра «Феникс», доктор ме­дицинских наук, профессор Александр Бухановский. Со­мневаться в его словах не при­ходится — в этом убеждает 12-летний успешный опыт «Фе­никса». Работу здесь прини­мает тот, кто заказывает, то есть сами пациенты либо их близкие. Прежде чем поки­нуть стены центра, они пишут отзывы о проведенном лече­нии. Когда читаешь их, ино­гда сложно поверить, что за столь короткий срок можно было достичь полного перево­площения человека.

Из папки отзывов:

«У нашего сына — студента 4-го курса — обнаружили шизо­френию. Пришлось уйти в академический отпуск, ему грози­ло отчисление, но после лече­ния, проведенного в «Фениксе», Олег стал «другим человеком», продолжил учебу». (Здесь стоит добавить, что в центре Бу-хановского есть непреложное правило — защита прав пациен­тов. В случае с Олегом Алек­сандр Олимпиевич добился от декана его факультета до­пустить парня к сессии.)

25-летняя Татьяна с мамой приехали из Тамбова за послед­ней надеждой. «За четыре года моя дочь прошла через руки мно­гих специалистов, но это не дало результатов. Шесть раз Таня лежала в психбольнице, но стра­хи сковывали ее все больше, у нее возникали острые приступы па­ники, страх смерти. Она боя­лась толпы, замкнутого прост­ранства, а последние пару лет не выходила из дома. Начатое лечение сразу преобразило дочь — уже на второй день она захотела пойти… погулять в парк!»

«Наша 23-летняя дочь стра­дала анорексией, при росте 180 сантиметров весила 32 ки­лограмма. При этом у нее воз­никали приступы обжорства, доходящие до рвоты, она упо­требляла наркотики. Пыта­лась покончить с собой — резала вены. В последние три года у Светы не было месячных, стали разрушаться зубы, вы­падать волосы, появились эпи­лептические припадки. Обсле­дование в «Фениксе» выявило, что у дочери еще и гепатит. Лечение в вашем центре Света начала в апреле сего года. За это время она прибавила в весе, дважды прошли месячные, нормализовались сон и на­строение. Дочь бросила пить и употреблять наркотики, появился интерес к жизни. Мы поражены результатами…»

Лечиться к Бухановскому едут не только со всей России, но и из-за рубежа — из Амери­ки, Греции, Испа­нии, Израиля, Юго­славии. Едут, поле­чившись в лучших клиниках мира.

Что лечат в «Фениксе»?

Все нервные и психические расстройства и заболевания детей, взрослых, пожилых лю­дей: шизофрению, депрессии, панические атаки, неврозы, психопатии, психосоматичес­кие недуги, хроническую уста­лость, эпилепсию, энцефало­патии, слабоумие, травматиче­скую болезнь мозга, наруше­ния полового поведения, алко­голизм, наркоманию и другие.

Кроме того, в «Фениксе» проводят судебно-психиатри-ческие экспертизы по граж­данским и уголовным делам.

Как лечат в «Фениксе»?

Здесь работают не на про­цесс, а на результат.

— Каждого пациента мы тщательно обследуем, выходя за рамки общепринятых рос­сийских стандартов, — расска­зывает Александр Буханов­ский. — Свой диагноз мы гото­вы защищать где угодно. Сре­ди наших пациентов были лю­ди из высших структур, и они порой перепроверяли постав­ленный в нашем центре диа­гноз в других клиниках мира. В итоге убеждались в нашем профессионализме.

Ко многим психическим рас­стройствам терапевты относят­ся не слишком серьезно. Они готовы назвать их как угодно: вегетососудистой дистопией, синдромом раздраженного кишечника, арахноидитом, кардионеврозом, но только не «по имени». Так психичес­кая болезнь постепенно стано­вится хронической, и человек превращается в «никому не нужный балласт».

В «Фениксе» каждый диа­гноз строго индивидуален и многослоен.

— У нас метод не поточный, а поштучный, — утверждает Александр Олимпиевич. — У нас исключен «принцип вертящихся дверей», ставший бичом психиатрии. Каждый врач центра ведет не более 3-4 пациентов, что позволяет уделить каждому максимум внимания. Мы не всегда в со­стоянии полностью избавить человека от недуга, но можем существенно изменить его состояние в хорошую сторону, улучшить качество его жизни.

У профессора Бухановского есть патент на изобретение — вторичную профилактику психических расстройств, ко­торая внедрена в центре. Учи­тывая закономерности разви­тия болезни, здесь предупреж­дают очередные приступы.

— Нет невозможного, есть неспособные! — таково кредо жизни Александра Буханов­ского. В его команде нет «не­способных». Недаром за по­следние пять лет пятеро вра­чей центра стали кандидатами наук и один — доктором.

Катерина МИГУЛИНА

У Инны было по восемь приступов в день, пока она не попала в центр «Феникс»

До шести лет Инна росла обычным ребенком — родите­лям на радость. А потом все резко изменилось. Она нача­ла вскакивать по ночам, бро­дить по дому, нередко по­стель ее оказывалась мокрой. И чем дальше, тем хуже. Отец Инны не был готов воспиты­вать больного ребенка. Ушел из семьи. Диагноз «эпилеп­сия» мама Инны услышала, когда дочке было уже 13 лет. Тогда она и решила всерьез заняться ее лечением. Но в отрыве от «цивилизации», в глухом селе это было не так просто. Ирина Ивановна при­нялась искать клинику, где Инну избавят от изнуритель­ных приступов. До восьми раз в день они мучили девочку. Приступы не были похожи на классическую падучую. Инна не билась в судорогах с пеной у рта. Она просто внезапно оседала и теряла сознание. Однажды она рухнула прямо возле плиты и сильно обожгла лицо. Как-то приступ «швырнул» ее на каменный пол, и она чуть было не лишилась глаза, все лицо было си­нее…

— Я не видела выхода из этой западни приступов, не видела перспектив в лечении, и иногда мне хотелось убить и ее, и себя, — рассказывает несчастная мать.

Но Ирина Ивановна нашла в себе силы и обратилась за помощью к главе своего района (Сам район и имя главы мы не называем по ее просьбе). Инне тем временем уже исполни­лось 27, но у этой симпа­тичной худень­кой девушки ни­когда не было ни первой любви, ни настоящих друзей, ни любимой работы. Приступы, приступы, приступы…

— Глава района обратился к нам, и мы решили помочь Инне, — говорит вице-президент научного центра Феникс, кандидат наук Ольга Бухановская. — Выяснилось, что с 13 лет девушке назначали один и тот же препарат — лю­минал (он же фенобарбитал). Между тем это лекарство мо­жет вызывать дисфорию — внезапную агрессию, ухуд­шение сна, также оно негативно влияет на умст­венные способности. Две недели наш эпилептологический отдел проводил диагностику Ин­ны. Она пока­зала, что у девушки врожденная аномалия со­судов мозга. Лечащий врач Наталья Богдано­ва тщательно, ме­тодом титрования, подбирала терапию, пока не пришла к необходимой дози­ровке и не остановилась на самых эффективных препа­ратах. Благо сегодня для ле­чения эпилепсии есть широкий спектр лекарств. Резуль­тат не замедлил сказаться. Стоило Инне начать лечение, как сразу наступило облегче­ние, а затем приступы пре­кратились совсем. Девушка пока в самом начале пути к нормальной жизни без при­ступов и ночных кошмаров. Но то, что этот путь верный, ни она, ни ее мама не сомне­ваются.

Специалисты центра «Фе­никс» твердо стоят на позиции, что бесперспективных больных не бывает. В наше время эпи­лепсию лечить можно. Что ме­шало Инне избавиться от при­ступов еще лет десять назад?

— В немалой степени стиг­матизация, то есть боязнь психиатров и диагнозов, ко­торые они могут поставить. Столь же сильно больных пу­гает чувство неполноценнос­ти, страх, что из-за «непри­личного» диагноза перед ни­ми закроются все двери. А ведь это однажды уже случилось в жизни Инны, когда по­сле очередного приступа ее попросили уйти с работы, -рассказывает Ольга Бухановская.

Существует такое понятие, как «бремя эпилепсии». Вра­чи центра «Феникс» исполь­зуют в работе стандарты ди­агностики и принципы лече­ния, принятые Всемирной противоэпилептической ли­гой. В «Фениксе» они соблю­даются как библейские запо­веди.

Катерина МИГУЛИНА

Жительница ростовского го­рода Шахты Ольга ЕЛИЗАРОВА остолбенела, увидев, как ее сы­нишка с откровенным удоволь­ствием сворачивает голову ко­тенку. Не на шутку встревожен­ная Ольга привезла Игоря в Ро­стов к профессору Александру БУХАНОВСКОМУ, крупнейшему российскому специалисту по се­рийным маньякам, «расколов­шему» самого Чикатило. Маль­чик рассказал профессору, что вид растерзанного бездыханно­го тела ему очень нравится. Что животные, попавшие под горя­чую руку, лучше всяких игру­шек…

Бухановский не стал скры­вать от матери правду: если Игоря не лечить, он станет се­рийным убийцей.

Лариса Павлова

Специалисты центра Бухановского принялись наблюдать за Елизаровым и не выпускали его из-под опеки целых 12 лет. Игорь, зная свой диагноз, перелопатил гору литературы о знаменитых маньяках. Врачам признавался, что больше всего его мучает страх повторить злодеяния преступников.

— По характеру он не был убийцей, вспоминает Александр Бухановский. — Парню очень хотелось побе­дить свою болезнь, и мы считали его успешным пациентом.

Когда у Игоря появилась подружка, медики насторожились, но после долгих обсуждений решили, что де-

— У Игоря был крепкий тыл — сот­рудники центра, — рассказывает па­топсихолог Ирина Баранова. — Он, не таясь, делился с ними своими пере­живаниями, и благодаря этому у пар­ня происходил эффект разрядки.

Казалось, жизнь юноши налажи­вается. Елизаров успешно окончил школу, поступил в ростовский ин­ститут на экономический факультет и через некоторое время отказался от услуг центра Бухановского.

Потянуло к трупам

В родных Шахтах, куда Игорь уе­хал после окончания учебы, работы по специальности не нашлось. Дела не складывались, девушка от него ушла, и парень пошел устраиваться… санитаром в морг. Позже Елизаров признается, что его опять потянуло к трупам. Но за должность в «мертвом» доме запросили $ 3 тысячи. Таких де­нег у Елизарова не было. Сверстни­ки, оставшиеся не у дел, глушили тоску водкой. Игорь нашел свой спо­соб расслабиться. Первой его жерт­вой стала пожилая пьяная бродяжка. Ее Елизаров встретил на кладбище, где ему нравилось гулять. Игорь за­душил бомжиху и впервые испытал острое наслаждение. Смертью бездо­мной женщины никто не заинтере­совался, и это развязало Елизарову руки. Спустя год он вновь решился на преступление — убил пятилетнего мальчика. Игоря задержали, потому что нашлись свидетели, видевшие его с малышом. Елизаров не отпирался и сам показал место, где спря­тал труп. Тельце ребенка было в кро­воподтеках. Судмедэкспертиза пока­зала, что преступник надругался над мальчиком, задушил его, после чего продолжил сексуальные утехи. Пока­зания убийца давал с нескрываемым удовольствием.

Уравновешенный упырь

Процесс в Ростовском областном суде был закрытым. Преступления Елизарова квалифицировали как «убийства случайных жертв с целью получения трупов для последующих сексуальных манипуляций с ними».

— С виду интеллигентнейший че­ловек, — удивляется судья Борис Григоров. — Уравновешенный, очень об­разованный.

В материалах уголовного дела фи­гурировала и история болезни Иго­ря, из которой явствовало, что мань­як был «вычислен» еще 12 лет назад. Самое удивительное, что еще ребен­ком Елизаров знал, кого он хочет убить. В своих детских садистских фантазиях, как выяснилось, он описал и бездомную женщину, и маль­чика. Елизаров надеялся, что его от­правят в «психушку», но психолого-психиатрическая экспертиза показа­ла: Игорь осознавал, что совершает преступление. А значит, виновен и должен понести наказание. Убийцу приговорили к 15 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Лечить его будут там же, в принуди­тельном порядке.

Комментарий специалиста

Александр БУХАНОВСКИЙ, профессор:
— Существует мнение, что диагноз психических рас­стройств, свойственных се­рийным убийцам, можно поставить лишь взрослому человеку. Это не так. Все маньяки родом из детства. Болезнь начинается, когда возникают кровавые сади­стские фантазии, которые со временем становятся все более жестокими. Игорь Елизаров — первый пример того, что серийного убийцу можно выявить задолго до того, как он начнет убивать. Увы, в сво­их исследованиях мы находимся лишь в самом нача­ле пути. Как-то в программе «Тема» меня спросили: «Сколько времени нужно работать с потенциальным маньяком, чтобы быть уверенным в его излечении?» Я тогда честно ответил: «Не знаю». Трагическая ис­тория Елизарова подсказала ответ: всю жизнь…

Профессор Бухановский. Это имя знают даже те, кто по роду занятий далек от науки, медицины, юриспруденции. Профессор Бухановский — Человек, исследующий закономерности в поведении серийных убийц. Ученый, разгадавший «феномен Чикатило»… О Бухановском много писали, снимали фильмы. Но на самом деле перечень званий, ученых степеней, научных интересов и открытий Александра Олимпиевича куда более обширен… Сегодня заведующий кафедрой психиатрии Ростовского государственного медицинского университета, профессор психологического и юридического факультетов РГУ, доктор медицинских наук, врач высшей категории, президент лечебно-реабилитационного научного центра «Феникс» — наш собеседник.

— Психиатрию не зря называют «лакмусовой бумажкой» общества. Как только начинаются подвижки и потрясения в государственном уст­ройстве (революции, перестройки и т.д.), это тут же сказывается на ду­шевном состоянии людей. Начало 90-х дало нам в России всплеск роста психических заболеваний. Эко­номическая и политическая депрес­сия страны повлекла за собой рост числа депрессий ее граждан. А об­ратиться за помощью к врачу у нас считается чем-то постыдным. Да и осознать, что начинается болезнь, которую надо лечить, трудно… Скрывая ее начало даже от самого себя, человек только ухудшает по­ложение дел. И помочь ему со вре­менем становится труднее. Но, по­вторюсь, считать психиатрические диагнозы чуть ли не смертными при­говорами — ошибка. Можно лечить практически все.

— Но ведь бытует мнение, что это — не лечится…

— К сожалению, разные мнения, порой дикие, ломают людям жизнь. И, например, при эпилепсии запре­щают рожать. А это — неправильно. Шизофрения — вообще чуть ли не клеймо на человеке, это незаконно… Кстати, шизофрения для врача — от­нюдь не самое сложное, с чем при­ходится сталкиваться. В последнее время появилось столь много дос­таточно сложных заболеваний, что справиться с ними получается не всегда. И не быстро. Но — получает­ся.

— С чем связано появление новых заболеваний?

— С научно-техническим прогрес­сом.

— ?!

— Это — закономерность. Напри­мер, алкоголизм в свое время тоже появился как побочный продукт на­учно-технического прогресса. Воз­никло гончарное производство, и человечество научилось накапли­вать продукты брожения. Стала развиваться алхимия — появился метод перегонки, и крепкие спирт­ные напитки стали бичом челове­чества. Сегодня мы получаем случаи заболеваний интернет-зависи­мостью. Есть болезненные зависи­мости от азартных игр, от мобиль­ного телефона, страсть к покупкам, к неумеренному и ненужному при­ему лекарств. Целый «букет болез­ней» подарило человечеству, осо­бенно прекрасной его половине, ув­лечение разного рода диетами. Много бед приносит увлечение кол­довством, псевдоцелительством… Ученые нашего центра выпустили учебник, посвященный лечению и профилактике болезненных зависи­мостей.

— Это — специализация «Фе­никса»?

— Не только это. Нам приходится заниматься достаточно широким кругом проблем, связанных с пси­хиатрией. Наша наука — многогран­на. Я же работаю на стыке психиат­рии и, скажем, юриспруденции, за­нимаюсь лечением патологий, свя­занных с жестокостью, транссексу­ализмом, серийными убийствами… Обо всем сразу рассказать невоз­можно. Мы еще вернемся к разным аспектам нашей работы. Жизнь ежедневно дает нам уникальный ма­териал, задает вопросы, поиск от­ветов на которые раздвигает грани­цы познания.

— Каких пациентов у вас боль­ше?

— Мне сложно ответить однознач­но. Потому что круг наших научных интересов достаточно широк, а круг страждущих, обращающихся за по­мощью, еще шире. Здесь есть и про­блемы людей, чье сознание искоре­жено войнами, участием в воору­женных конфликтах, службой в спец­частях. Есть семьи, совершенно благополучные во всех отношениях, где дети становятся наркоманами. Есть дети, которых модель воспита­ния в семье буквально делает больными. Очень многие причины беды, многие расстройства психики зак­ладываются в детстве. Специалис­тами нашего центра подготовлена монография, в которой ясно просле­живается формирование серийных убийц с детства. Аномальные сис­темы воспитания насаждают жесто­кость, садизм и т.д. Родители сами делают своего ребенка больным, даже не осознавая этого. И не надо думать, что от этого можно быть за­страхованным. От этого не имеет гарантии ни одна социальная груп­па. Среди моих пациентов есть дети из очень состоятельных семей и не­имущих, внешне благополучных и из так называемой группы риска… Пе­ред болезнью все равны. Приходится нам заниматься и вопросами судебной психиатрии, проведением экспертиз. От этого очень часто зависят судьбы людей. Цена ошибки здесь — непомерно высока.

— Вы можете привести при­мер?

— В одном из сельских районов области жили двое. Мужчина и жен­щина, не отличавшиеся крепким здоровьем. Она, сама инвалид, уха­живала за ним, помогая справлять­ся с трудностями, вести хозяйство. Жили они в гражданском браке. Не дожив до 60, мужчина скоропостиж­но умирает. По завещанию остав­ляет дом и два участка земли сво­ей подруге жизни. У нее нет других средств к существованию, она очень небогатый человек. Неожи­данно приезжает дочь умершего, которая никогда раньше не помо­гала отцу. И начинает доказывать, что отец по состоянию здоровья не отвечал за свои поступки. И, сле­довательно, завещание недействи­тельно. Дочь добивается проведе­ния посмертной экспертизы и… отмены завещания. Та женщина, которая действительно ухаживала за покойным, который любил ее и оставил наследство, остается ни с чем. Ей некуда идти. Ей никто не может помочь. Ее привели к нам. Я ознакомился с тем, как была про­ведена экспертиза, и убедился, что была допущена ошибка. Мы взялись ей помочь… Хотите — другой пример? Об этом случае я обычно рассказываю, когда читаю лекцию студентам-юристам.

Представьте ситуацию. Перед судом предстает офицер, избивший троих солдат. Мало того, ткнувший их лицами в бочку с негашеной известью. Я спрашиваю студентов: «Какой приговор вы бы ему вынес­ли?» Ответ бывает один: «Макси­мально строгий». И я начинаю «рас­кручивать» историю обратно. Офи­цер этот раньше служил в Афганис­тане, в специальных частях. Я не могу говорить о подробностях — пе­ред ними стояли особые задачи, этих людей научили убивать без ору­жия. Они уходили маленькими груп­пами в тылы противника, переодев­шись в одежды моджахедов… Офи­цер этот очень берег своих бойцов, потери в подразделении были минимальными. И был у него лучший друг — врач части. Однажды трое мо­лодых солдат, нарушив всяческие запреты, отправились на маковое поле неподалеку от части. Они были наркоманами… На поле были мины, и солдаты подорвались практичес­ки на глазах у командира. Еще жи­вые, они стонали и просили помощи. И тдгда его лучший друг-врач пошел на мины — он обязан был по­мочь пострадавшим. Взрыв… На глазах у офицера лучший друг погибает страшной смертью. Есте­ственно, подобные потрясения бес­следно не проходят: возник затяж­ной нервный срыв, названный пост­травматическое стрессовое рас­стройство (ПТСР). После войны наш герой был награжден и переведен на более спокойную службу — в один из учебных батальонов. Там он стал­кивается с расхлябанностью, пьян­ством, поборами, отсутствием дисциплины — в общем, всеми прелес­тями тыловой службы. А у него уже сложилось патологические реакции, в том числе на нарушения дисцип­лины (вспомните, из-за нарушите­лей погиб друг, из-за расхлябанно­сти погибли солдаты!). Офицер начи­нает воевать с порядками в части. Становится неудобен. Его отстраня­ют и отправляют в отпуск. Зарплата маленькая, поехать отдыхать он не может и практически все время про­водит в части. В один из дней на гла­за ему попадаются трое «обкуренных» солдат. Он делает им замеча­ние, они же в ответ просто посыла­ют его. Да еще и говорят, издева­ясь, что, мол, мало тe6e? И вот тут он взрывается — по законам болез­ни. И все накопившееся в организ­ме, в мозгу дает выплеск — он бро­сается на обидчиков. В них вопло­тился для него и тот давний взрыв, и ненавистная расхлябанность, и гибель друга, и собственная беспо­мощность перед обстоятельствами… Когда студенты-юристы узнают предысторию, у них начисто исчеза­ет желание «осудить по максиму­му»… И это — главное, чему надо учить: не торопитесь судить и осу­дить…

— А как было в жизни?

— Этот человек не был осужден. Лечился. Сейчас нормально служит. Поймите, диагноз — это не приговор. Приговором может стать неправиль­но поставленный диагноз. Когда много лет человека лечат «не от того». Или когда человек начинает заниматься самолечением. Выход всегда в том, чтобы о своих пробле­мах, проблемах своего ребенка, близкого человека рассказать специ­алисту. Тому, кто сможет помочь.

— Уверена, что у наших чита­телей появится масса вопросов к вам, — мы просто не можем от­ветить сразу на все в одном ин­тервью…

— Если появятся вопросы, я готов продолжить разговор. Из опыта сво­ей работы знаю: человек, попавший в беду, заболевший, очень часто уве­рен в том, что подобное случилось только с ним, случай его уникален и необъясним. На самом деле это не так. Аналогичные заболевания, пово­роты судьбы, жизненные коллизии бывают у многих. Возможно, если люди прочтут об этом, они смогут лучше понять сами себя и ту простую истину, с которой мы начали разго­вор: «Все в жизни поправимо, диаг­ноз — не приговор». Помощь обяза­тельно приходит…

Л. НЕСТЕРОВА

Модные диеты и страстное желание похудеть привели 17-летню девушку к гибели

Теперь, когда ее уже нет в живых, подруги вспоминают: Лена никогда не была полной. Нормальный вес (около 50 килограммов) при росте 155 сантиметров. Но девушка почему-то вбила себе в голову, что удержать любимого парня она сможет, лишь имея сверхтонкую талию. И началось…

Лена (фамилию не называем по этическим соображениям), начиная с 2002 года, перепробовала массу диет. Порой сутками морила себя голодом. В конце концов научилась обходиться в течение целого дня половинкой бутерброда, двумя ложками супа либо одним стаканчиком йогурта. Вначале ей приходилось бороться с чувством голода. Спустя месяцы аппетит снизился, а затем и пропал вовсе. Наступили вслед за этим апатия, слабость, головокружение… Поскольку Лена не могла даже ходить на занятия в техникум, начали встревоженные родители показывать ее разным врачам — в Гуково, откуда она родом, в Ростове-на-Дону. Девушку лечили, история болезни распухала от записей. А Лене становилось все хуже. Нынешней весной она совсем отказалась от пищи. Малейшие глотательные движения вызывали рвотный рефлекс.

В очередной раз родители привезли ее в областной центр, в НИИ акушерства и педиатрии. Там посоветовали обратиться к известному психиатру, доктору медицинских наук, профессору Бухановскому, который возглавляет лечебно-реабилитационный научный центр «Феникс». Самостоятельно ходить Лена уже не могла. Отчим принес ее в центр на руках. Впрочем, это было не слишком тяжело — в апреле нынешнего года Лена весила уже меньше 30 килограммов.

Бледная, с изможденным лицом девушка на вопросы отвечала с трудом, делая между словами длинные паузы. Пульс и давление были снижены до критического уровня. Профессор Александр Бухановский поставил диагноз: нервная анорексия (отказ от еды). К тому же — претерминальная (предсмертная) стадия. Состояние пациентки было настолько серьезным, что ее немедленно направили в реанимационное отделение Ростовской областной больницы. В течение многих часов врачи боролись за жизнь девушки. Но, увы, — безрезультатно. К утру следующего дня она умерла.

— Если бы помощь была оказана хоть на десять дней раньше, — считает Бухановский, — девушку можно бы спасти.

Между тем в лечебном центре «Феникс» с аналогичным диагнозом в настоящее время проходят лечение четверо таких пациентов. Среди них — 14-летняя девочка, решившая, что из-за того что ее вес 45 килограммов, сверстники избегают общения с ней. Изнурительные занятия шейпингом, бодибилдингом и навязчивые мысли о «неполноценности» довели девочку до состояния депрессии, из которого ее сейчас выводят доктора.

Целая бригада врачей, включая психиатра, психотерапевта, эндокринолога и гинеколога, занимаются здоровьем другой молодой пациентки — 22-летняя девушка при поступлении в центр весила всего 29 килограммов (рост — 162 сантиметра). Она тоже некоторое время назад занялась «коррекцией» фигуры. А затем наступившая болезнь привела ее на грань самоубийства.

К счастью, беды удалось избежать. Семья девушки вовремя обратилась к психиатру. За месяц лечения вес пациентки увеличился до 46 килограммов, в ней проснулся интерес к жизни. Доктора несказанно рады тому, что в минувшую субботу девушка пошла в театр.

— К сожалению, стремление подражать фигурам топ-моделей со сниженным весом очень часто толкает молодых людей к безрассудным поступкам, — говорит Александр Олимпиевич Бухановский. — Если сын или дочь зацикливаются на дефектах внешности, часто мнимых, если ребенок замкнут, ищет уединения, избегает общения со сверстниками, — эти факты должны вызвать настороженность у родителей. А уж если речь идет о неконтролируемом снижении веса — то тут впору бить тревогу.

Отвечая на вопрос, почему не удалось спасти Лену, профессор Бухановский пояснил: в результате длительного голодания у девушки развилось состояние, когда мозг перестает в полной мере контролировать обменные процессы. Произошло снижение функций щитовидной железы, надпочечников, других эндокринных органов.

— Мы сделали все, что могли, — сказал заведующий реанимационным отделением областной больницы Дмитрий Панов. — Но, к сожалению, пациентка поступила к нам в такой момент, когда в ее организме уже развились необратимые процессы.

В Минздраве области создана специальная комиссия для расследования причины гибели Лены. А молодой человек, ради которого она решилась на такие тяжелые самоистязания, даже не догадывался, каких жертв ей стоила тонкая талия. К слову, среди провожающих Лену в последний путь его не было.

Жарков Василий

Галина Пархоменко рассказала нам о том, как изменился ее неизлечимо больной муж во время лечения в центре «Феникс»

Сказать, что мы с мужем бы­ли счастливы, — это ничего не сказать. Мы были счастливы неправдоподобно! 25 лет про­жили душа в душу. Но однажды в наш дом пришла беда. Мой Евгений заболел страшной и неизлечимой болезнью Альц­геймера, тяжелой деменцией, проще говоря, слабоумием. От врача узнала, что этой болез­нью страдает бывший президент Америки Рональд Рейган, что она не щадит ни про­фессоров, ни крестьян, ни богатых, ни бедных. Откуда берется — кто его знает. Возможно, наследственность вли­яет. Гибнут нервные клетки, мозг постепен­но атрофируется, и близкий человек становится беспомощ­ным, неуправляемым, неузна­ваемым. Если бы вы знали, как больно это видеть!

Первые признаки болезни появились три года назад, Ев­гению Николаевичу было 63. Началось с того, чго муж стал заговариваться, забывать зна­чения слов, выдумывал новые. В конце 2001 года он почти уже не знал, как называется тот или иной предмет, но хотя бы мог пользоваться ими. Берет бритву — бреется, но что это такое, сказать не в состоянии. Женя — такой открытый и об­щительный человек — прекратил всякие контакты с друзья­ми, закрылся, он понимал свою ущербность. Мы принялись хо­дить по врачам, но улучшения не наступало. Дальше — хуже. Муж потерял всякую ориента­цию в пространстве, не знал, где кухня, где туалет. Перестал выходить на улицу, купаться, бриться. Забыл, как пользо­ваться вещами — как надеваются брюки, как держать лож­ку. У него напрочь исчезло обоняние. Всегда такой преду­предительный и внимательный, он прекратил помогать мне в домашних делах, утратил инте­рес к чтению и даже телевизо­ру. При этом у него развилась двигательная активность, впервые в жизни он стал агрес­сивным, я стала его бояться. Кроме того, обострились все прочие болячки, начало ска­кать давление, приходилось по восемь раз в сутки вызывать «скорую». Моему отчаянию не было предела! Самое ужасное, что Женя не мог спать по но­чам, он вскакивал, кричал. Мне хотелось, чтобы весь этот кош­мар поскорее кончился, жизнь стала в тягость.

Но в тот роковой момент я встретила свою давнюю знако­мую, которая и посоветовала обратиться в научный центр «Феникс» к профессору Бухановскому.

В центре «Феникс» нас с му­жем сразу же окружили забо­той и вниманием и, главное, вселили надежду, что с болез­нью Альцгеймера можно бо­роться. Немаловажно и то, что в «Фениксе», понимая наше безвыходное положение, со­гласились лечить нас на благо­творительной основе, то есть бесплатно. Здесь моему мужу провели уникальную диагнос­тику и по научным разработкам «Феникса» подобрали совре­менные препараты. Первые ме­сяцы их также выдавали бес­платно. Три с половиной меся­ца под руководством кандида­та меднаук Ольги Бухановской с нами работала лечащий врач Людмила Мирзаева. И сегодня я с радостью хочу поделиться со всеми обна­деживающими переменами в моем супруге и в нашей совмест­ной жизни. Сего­дня мы снова нормально об­щаемся. Речь у Евгения Никола­евича еще нару­шена, но мы друг друга понима­ем. Он вновь стал похож на се­бя прежнего — вежливый, за­ботливый. Предлагает свою помощь во всех домашних де­лах, к примеру, охотно чистит картошку. Женя стал различать запахи, узнавать, как пах­нут цветы. Пару дней назад он вдруг принялся штудировать свои профессиональные книги по радиоэлектронике. Вернул­ся интерес к любимым переда­чам по ТВ про животных, «Оче­видное — невероятное». Женя стал обращать внимание на свой внешний вид. Пришел в норму аппетит. Огромное до­стижение, что Евгений теперь спокойно спит всю ночь, причем без снотворного. Мы снова стали ходить в гости, подолгу гуляем, беседуем. Женя много юморит, и я снова его узнаю.

Нашу жизнь и ле­чение можно сравнить с тем, как альпинисты преодолевают суровые верши­ны. Тяжело, но все же мы дви­жемся вперед. Важно созна­вать, что мы не одиноки в на­шей беде. Мы под крылом «Фе­никса». Дважды в неделю мы проходим тесты, получаем не­обходимые рекомендации. Я горько сожалею, что раньше не обратилась в этот центр, что потеряны многие месяцы бо­лезни. Все, кто наблюдал мое­го мужа раньше, отмечают «сверххороший» результат. Нет предела моей благодарно­сти!

Галина Власовна ПАРХОМЕНКО

22 февраля знаменитому ростовскому ученому исполняется 60 лет

Наша справка:
Александр Олимпиевич БУХАНОВСКИЙ родился в городе Грозном. Его родной отец, Джозеф Страссберг, — гражданин США. Фамилию, а также необычное отчество, он получил от своего отчима — Олимпия Максимовича. А интерес к медицине — от матери, Эвелины Арамовны, зубного врача. После окончания Ростовского мединститута Александр Бухановскии два года служил в Североморске врачом Краснознаменного Северного флота. А вся его дальнейшая жизнь и работа связаны с Ростовом. С 1996 года он возглавляет кафедру психиатрии медуниверситета.

После этого объявления стало страшно

— Его вызывали по ночам осматривать трупы, найденные где-нибудь за городом. Семья была в шоке: весь дом завален фо­тографиями, на которые нельзя смотреть без содрогания, — вспоминает ростовский психиатр Алексей ПЕРЕХОВ, ученик и многолетний сотрудник профессора Бухановского.

Вопреки распространенному заб­луждению, Бухановскии вовсе не был «маньяковедом», когда в середине 80-х начал заниматься ростовским серийным маньяком. Что заставило Бухановско­го взяться за это не слишком приятное дело?

— Научный интерес. Но, кроме того, он просто не мог спокойно жить, когда рядом творилось такое, — отвечает Перехов. — Истерзанные женщины, дети… А когда речь идет о ребенке, Бухановскии вообще готов на все: для него это святое. К тому же он по натуре азартный чело­век — обожает плыть против течения. Тема-то была закрытая, заниматься ей не рекомендовалось: откуда в Советском Союзе серийные маньяки?

После поимки Чикатило Бухановский спокойно мог почить на лаврах — пожиз­ненная слава и деньги были ему обеспече­ны. Но теперь его мучил другой вопрос: серийные сексуальные убийцы — только вершина айсберга. А ведь есть немало дру­гих — педофилы, эксгибиционисты, визионисты… Формально они вменяемы, но это психически больные люди. А это зна­чит, что любой из них когда-то может пойти и на убийство.

И тогда Бухановскии заявил на всю страну: «Я готов анонимно принимать у себя в центре «Феникс» всех людей, опаса­ющихся, что сексуальные проблемы мо­гут привести их к преступлению. Или уже привели: врачебную тайну обещаю хра­нить свято».

— После этого объявления — оно про­звучало в «Теме» у Листьева — стало по-настояшему страшно, — вспоминает Перехов. — А вдруг действительно в клини­ку пойдут убийцы, скрывающиеся от правосудия? Мы ведь понимали, какую ответственность взвалили на себя… Но, хотя пришло множество людей, убийц среди них не было: видимо, переступив эту грань, человек уже никому не дове­ряет.

Мало кто из откликнувшихся на при­глашение мог заплатить за лечение хоть что-нибудь. Но в «Фениксе» — дорогой частной клинике — для безденежных ма­ньяков был организован благотворитель­ный прием.

Чтобы человек стал маньяком, долж­но совпасть очень многое: неполноцен­ность мозга, неправильное воспитание, сексуальные проблемы… Все это заклады­вается в детстве — не устает повторять Бу­хановскии. Некоторых из его малолетних пациентов могла ждать страшная судь­ба. Особенно запомнился пятилетний мальчик, который убивал домашних кур и пил их кровь. Обследование подтвердило: этот ребенок может стать новым Чи­катило. Вернее, мог стать — теперь этого уже не произойдет никогда.

Вы мужчина? Это поправимо

Когда Бухановскпй собрался писать докторскую о транссексуалах, его вызва­ли к институтскому начальству и напом­нили, что он советский человек, член партии, и такая тема для него неприлична.

Транссексуалов в СССР не могло быть по определению — эта тема отсутствовала даже в вузовских учебниках по психиат­рии. Но людей, желающих изменить пол, Бухановскии принял около тысячи.

— Они ехали со всей страны — в том чис­ле из Москвы, — вспоминает Перехов. — На­зывали его «отец». Больше им никто не решался помочь: не было никаких зако­нов на этот счет. Бухановскии сильно рисковал: его могли привлечь к уголов­ной ответственности. А очередь была ог­ромная: мы потом узнали, что многие из тех, кто записался на прием, но так и не приехал, покончили жизнь самоубий­ством. Не дождались…

Сегодня такие больные обращаются в «Феникс» редко: поток, накопившийся за предыдущие годы, схлынул. Кстати, опе­рация по изменению пола оказалась не­обходима меньше чем в трети случаев. Ос­тальным нужно оказывать психиатриче­скую помощь.

Мировые светила в гостях у Бухановского

Еще пятнадцать лег назад он был без­вестным сотрудником провинциального мединститута, а сегодня он — ведущий ми­ровой специалист в области криминаль­ной психиатрии и один из самых знаме­нитых психиатров России. Его регуляр­но зовут читать лекции в Академии ФБР и ведущих университетах Америки. Бла­годаря Бухановскому в Ростове (и боль­ше нигде в мире!) проходят международ­ные конференции с участием первых лиц мировой науки, посвященные социаль­ной агрессии и серийным убийствам.

Журналисты Бухановским интересу­ются — и еще как! Но, по мнению Перехова, за рамками газетных статей, посвя­щенных шокирующим подробностям дела Чикатило, остается главное: как и почему Александр Олнмписвич стал тем, кем он стал.

В поиске «горячих точек»

Специалисты утверждают: психологи­ческие последствия взрыва в Волгодонске могли быть значительно тяжелей, если бы там не работала группа Бухановского. А на аварию в Новошахтинске он приехал одновременно со спасателями.

Сегодня главный научный интерес Бу­хановского — психиатрическая помощь жертвам терактов и катастроф, солдатам и офицерам, воевавшим в «горячих точ­ках».

А еще есть права психически больных, которые постоянно ущемляются. И пра­ва коллег-психиатров — здесь тоже не все гладко… Всем этим нужно заниматься: шестидесятый день рождения — не повод расслабиться.

Тем более, говорят, сам Бухановскии к своему юбилею относится довольно скептически.

Говорят ученики и коллеги:

Виктор СОЛДАТКИН

врач-психиатр лечебно-реабилитационного центра «Феникс», ассистент кафедры психиатрии РГМУ:

— Психиатры знают: один яркий образ, при особых обстоятельствах запечатлевшийся в мозгу человека, может повлиять на всю его дальнейшую жизнь. Это называется импринтинг. По-моему, с нами, учениками профессора Бухановского, в свое время именно это и произошло. Александр Олимпиевич настолько ярок и нестандартен, что общение с ним определило для каждого из нас не только круг научных интересов, но и образ жизни.

Он спит по четыре-пять часов. В шесть утра уже на ногах — и с головой в работе: больные, студенты, научные статьи. Волей-неволей приходится включаться в этот ритм. Людям со стороны такой способ существования часто кажется немыслимым, а мы уже воспринимаем его как единственно возможный. При этом Александр Олимпиевич не привык «давить» авторитетом. Если он доверяет больного своему ученику, то сам определяет только общую стратегию, а тактику оставляет ему. Конечно же, если возникнет реальная угроза здоровью пациента, он немедленно вмешается, а молодого врача не будет строго карать за ошибку, допущенную по неопытности. В клятве Гиппократа есть такая фраза: «клянусь … считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями». Когда умер мой отец, Александр Олимпиевич сказал мне слова, которые я никогда не забуду: я не заменю тебе отца, но помни, что ты всегда можешь обратиться ко мне — я тебе помогу. И помогал не один раз. А вот когда я участвовал в конкурсе лучших ученых-психиатров России, где Бухановскии был членом жюри, он меня предупредил: просить за тебя не буду. И даже воздержался при голосовании!

От редакции
Это не помешало Виктору Соллаткину победить в конкурсе. Кроме того, он, первый из российских молодых ученых, получил в 2002 году престижнейшую американскую награду -медаль имени знаменитого психофармаколога Рафаэлсона.

Людмила МИРЗАЕВА

врач-психиатр лечебно-реабилитационного центра «Феникс», ординатор кафедры психиатрии РГМУ:

— Конечно, когда мы — недавние студенты — общаемся с человеком такого уровня, поначалу чувствуем некоторый трепет. Но Александр Олимпиевич сам сокращает дистанцию. Все дни рождения сотрудников мы празднуем вместе. На День медика выезжаем за город, а Старый Новый год традиционно отмечаем всем «Фениксом» в сауне, вместе плаваем в бассейне. У нас у всех отличные отношения с Инной Борисовной — женой профессора, с его дочерью Ольгой — тем более, она наша коллега. Александр Олимпиевич очень любит свою семью, а внука Женю просто обожает. И к ученикам относится, как к своим детям. Недавно я пришла к нему в кабинет подписать какую-то бумагу. Он увидел, что я совсем больна, — уложил на диван, стал мерить давление, отпаивать чаем…

Aннa КОЛОБОВА

Андрей Чикатило казнен в 1994 году, но книги и фильмы об этом маньяке выходят сегодня даже в США…

Книга «The Killer Department», вышедшая в нью-йоркском издательстве «Pantheon Books», в Ростове известна очень мало, несмотря на то, что она напрямую касается известных собы­тий, происходивших преимущественно на территории Ростовс­кой области. Подзаголовок книги звучит так: «Восьмилетняя охота детектива Виктора Буракова за самым жестоким серий­ным убийцей в российской истории».

Эта книга рассказывает об охоте за сексуальным маньяком Андреем Чикатило и о других событиях, связанных со знаме­нитой операцией «Лесополоса». Она стала поводом вспомнить прошедшее. Хотя Чикатило казнен в Нрвочеркасской тюрьме в начале 1994 года, о его поимке и следствии вспоминают по-прежнему с различных точек зрения. Дело «Лесополоса» оставило ряд вопросов.

Самый кровавый серийный сексуальный убийца XX века прочно вошел в мировую историю, в криминалистику, в су­дебную психиатрию и, похоже, в мировую культуру. Название Ростова-на-Дону в дни судебного процесса произносилось на языках всего мира, и обязательно рядом с фамилией мань­яка. «Маленьким сонным городком» назвали Ростов в одном из репортажей (который показали и по российскому телека­налу) американцы. Многие в мире узнали о существовании нашего города только «благодаря» Чикатило. Хотя от такой славы впору бы и отказаться…

Термин «феномен Чикатило» уже введен в судебную психиат­рию с подачи ростовского ученого, профессора Александра Бухановского. О Чикатило написаны десятки книг, снято несколько фильмов. Даже Голливуд снял ленту под названием «Мистер ИКС» с таким популярным акте­ром в главной роли, как Макс фон Зюдов (он играет Бухановского). Сняли фильм и отечественные документалисты — «Охота на дьявола». Он несколько раз де­монстрировался по каналу НТВ в серии «Криминальная Россия». Авторы фильма постарались: они даже брали для съемок подлин­ную одежду Чикатило, которая хранится в Музее донской мили­ции. Однако этот фильм сразу же подвергся критике в прессе, глав­ным образом потому, что в нем непомерно выпячена роль одного человека в поимке Чикатило — следователя Генеральной прокура­туры Иссы Костоева. В фильме рассказывается о противостоянии маньяка и Следователя, но затянутые кадры, в которых Костоев ходит по осенним аллеям, ничего не говорят о том, что в охоте за преступником участвовали десят­ки, сотни сотрудников правоохра­нительных органов. Не совсем гладко прошел и су­дебный процесс. Судья Л.Б. Акубжанов вел заседания в жесткой манере. Порой, когда Чикатило начинал прямо в своей клетке си­мулировать сумасшествие (распевать песни, бубнить что-то или «громко выкрикивать какую-то чушь), его попросту удаляли из зала, и заседание продолжалось в отсутствие подсудимого. Из процесса был удален государ­ственный обвинитель Н.Ф. Герасименко (небывалый случай в практике областного суда!) — на том основании, что он «лично, прямо или косвенно, заинтересо­ван в этом деле». Областная про­куратура вынесла представление в адрес судьи Акубжанова о нарушениях законности с его сто­роны, но судебная коллегия оп­ределила: продолжить слушание по делу, поскольку суд не связан с мнением кого-либо из участни­ков процесса, в том числе и про­курора.

Между тем, несмотря на мно­гочисленные споры и конфликты вокруг Чикатило, нет точного ответа на главный вопрос: о коли­честве его жертв. В обвинитель­ном заключении ему вменялось совершение зверских убийств 53 человек, большинство которых -несовершеннолетние. Защитник подсудимого Марат Хабибулин поставил под сомнение эту циф­ру, сделав вывод в обвинитель­ном заключении, что вина Чика­тило по всему объему вменяемых преступлений не доказана. Дей­ствительно, суд исключил из об­винения пять эпизодов — из-за недостаточных доказательств (но и 48 доказанных убийств было больше чем достаточно для смер­тного приговора). А ведь Чикати­ло на самом процессе заявлял, что совершил более 70 убийств!

Прилив неожиданных воспоми­наний тогда сочли за попытку за­тянуть и без того непростой суд, отложить приговор и выгадать себе еще несколько месяцев жиз­ни. Вероятнее всего, так и было. Но Чикатило, страдавший прова­лами памяти, на удивление точно запоминал время, места и обсто­ятельства совершенных им убийств. Несколько раз он показывал, где лежали не найденные никем останки убитых людей, причем определял местность очень точно. Не оставил ли он сколько-то убийств «про запас», чтобы растягивать и растягивать срок следствия? Еще один вопрос — о вменяе­мости Чикатило. Психиатр Алек­сандр Бухановский (а ведь имен­но ему задержанный впервые признался в совершении убийств, а уж потом под протокол — Кос-тоеву) сказал в суде: «В этом зале мы имеем дело не с банальным криминальным событием, а с кри­минальным аспектом медицинс­кой, психиатрической проблемы. Надо учесть, что нет одного Чи­катило. До начала суда их было три. Сейчас вы видите одного из них». Экспертизы проводились в институте имени Сербского. Чи­катило был признан вменяемым, несмотря на особое мнение Алек­сандра Бухановского.

Психиатрическое состояние Чи­катило — вот еще одна загадка, оставленная им. Оно описано пси­хиатром Бухановским, и он доста­точно подробно объясняет причи­ну его поступков с медицинской точки зрения. Ни милиция, ни медики не склонны к мистике. А Чикатило говорил, что им руково­дила какая-то «космическая сила». Если отбросить в сторону чертов­щину, то чем объяснить прямо-таки фантастическое везение маньяка? Он совершал убийства на протяжении 12 лет, из них во­семь за ним велась активная охо­та. Правоохранительные органы знали, что убивает один и тот же преступник, и Чикатило был в списке подозреваемых под номе­ром девятым. Кто мог знать, что у него — редчайшее несовпадение групп крови и спермы? Столько роковых совпадений, пришедших­ся на одну личность, что понево­ле задумаешься о мистике…

Автор книги «The Killer Depart­ment» Роберт Каллен, шеф мос­ковского бюро популярного американского еженедельника «New­sweek», имеет десятилетний стаж работы в СССР и России. Он уже написал одну книгу — «Сумерки империи», рассказывающую о кру­шении Советского Союза, и на­верняка считается на Западе зна­током жизни в постсоветском про­странстве. Каллен не ошибся, ког­да избрал героем своей второй книги о России подполковника Буракова. Повествование Р. Каллена на­чинается летом 1982 года, когда в лесополосах недалеко от желез­ных дорог одни за другими были найдены останки трех девочек со следами страшных ножевых ране­ний. По распоряжению начальни­ка УВД области генерал-майора М.Г. Фетисова тогда была созда­на оперативно-следственная груп­па из десяти человек. Ее возгла­вил подполковник В.В. Бураков. На ее долю пришлась практичес­ки вся оперативная работа по розыску. И эта группа в конечном итоге ближе всех подобралась к маньяку.

Роберт Каллен рассказывает обо всем обстоятельно и подроб­но. То и дело встречаются русские слова в англоязычной тран­скрипции: militsioner, lesopolosa, elektrichka, kollektiv, priton, sys-chiki, и даже пресловутый blat. A вот еще одно наблюдение американца: «Советская культура вос­питывает детей так, что они смот­рят на всех старших почти как на членов своей семьи. Дети обращаются к незнакомым взрослым как к родным: дядя, тетя, бабуш­ка». Знатоку нашей жизни, конеч­но, видней… Каллен именно этим объясняет, почему дети так до­верчиво шли за маньяком.

По мнению Р. Каллена, русским привычна мысль, что виновный обязательно должен сознаться в преступлении. Некоторые до сих пор убеждены, что непризнавшийся не может быть посажен в тюрь­му. Вот почему Достоевский в «Преступлении и наказании» столь­ко места уделяет нравственным терзаниям Раскольникова и его порывам сознаться в убийстве. Вот почему Сталин настаивал, чтобы жертвы его террора сознавались на суде в преступлениях, даже тех, которые не совершали».

Воспитаннику гуковской школы-интерната для умственно отсталых детей Юрию Каленику, который неожиданно признался в совер­шении зверских убийств, посвя­щена целая глава в книге. Гуково описывается как «грязный запу­щенный городишко, беднеющий по мере того, как истощаются ок­рестные шахты». В интернате для умственно отсталых «воздух про­пах запахом мочи». Полуобнажен­ные дети ползают по полу, умы­ваются из умывальников с жел­той водой, где плавают дохлые мухи. Страшная картина… Так ли это на самом деле? Во всяком случае, описание школы-интерна­та слишком ужасно, чтобы приво­дить его целиком.

У американца, конечно же, своя точка зрения на нашу действительность. Некоторые сентенции в книге звучат довольно нелепо с нашей точки зрения. Например, под фотографией руководителя оперативно-следственной группы подполковника милиции В.В. Бу­ракова стоит подпись, гласящая о том, что он «боролся с разла­гающейся советской системой и архаическим отношением к сек­суальным преступлениям». Но если опустить это и еще несколь­ко подобных высказываний, то книга являет собой довольно под­робное изложение перипетий охо­ты за сексуальным маньяком.

В книге Каллена не уделено место разногласиям, возникшим после задержания Чикатило (да это и к лучшему). Заканчивается повествование эпически: «…оста­лось только позволить исполните­лям наказания действовать в обыч­ной русской манере: нагрянуть в камеру утром, провести его через темный коридор в расстрельную комнату и там, приставив к уху пистолет, пустить пулю прямо в этот дьявольский мозг».

Так это было или нет, тоже ос­тается тайной. А книга Р. Калле­на ждет своего переводчика и из­дания на русском языке: ознако­миться с ней было бы весьма ин­тересно читающей публике. Ведь тема Чикатило далеко не исчерпана — покуда остаются во­просы, до тех пор будут выходить книги и фильмы, до тех пор сек­суальный маньяк будет будора­жить сознание людей…

А. ОЛЕНЕВ.

Мария Левченко

После того, как Александр Бухановский стал читать лекции по психиатрии у журналистов, на факультете появилась присказка: «Пойди полечись к Бухановскому». Однажды такую фразу я услышала и в свой адрес. Надо признаться, диагноз «депрессия» творческие люди ставят себе сами, но хотелось всё-таки его подтверждения со стороны специалиста, а заодно и интервью, если повезёт.

И вот после очередной лекции я подкараулила Бухановского на лестнице. «У меня нет времени на интервью. Меня ждёт пациент. Хочешь, можешь поехать со мной, по дороге поговорим». Я, естественно, запрыгнула к нему в машину, но вдруг осознала, что к интервью совсем не готова. Вопросы в голову не шли, казалось, её вытрусили, как копилку.

Состояние ступора перед всемирно известным психиатром напрягало. Бухановский спрашивал что-то о газете, а я пыталась сосредоточиться на его суженных зрачках… Передо мной был не преподаватель, не известный учёный, а просто врач, которому я вдруг взяла и рассказала всё, что меня мучает. Он спрашивал о любимом времени года, о настроении, о сне, а потом сказал: «Возможно, что депрессия. Но это не окончательный диагноз».

Мы подъехали к детскому отделению городского психиатрического диспансера. Жуткое душное тесное здание, узенькие коридоры, освещённые жёлтым светом. Консультации Бухановского ждали его ученик, главный психиатр области А.И. Ковалёв, лечащий врач и пациентка. Маленькая девочка лежала на кровати в одной позе. Она не говорила, только издавала звуки и дико озиралась по сторонам. Там, откуда её привезли, девочке поставили неправильный диагноз. Она чуть не умерла от температуры, природу которой не могли понять врачи, до тех пор, пока она не была проконсультирована Ковалёвым и Бухановским. Болезнь, поразившая девочку, называется «фебрильная (с очень высокой температурой) шизофрения». Парадокс: болезнь самая тяжёлая, но прогноз — наилучший: если её правильно лечить, больной возвращается в состояние психического здоровья. Но для этого необходимы огромные деньги, которых, конечно, нет. Получается, что такие люди обречены самой системой.

Когда мы уезжали из больницы, я поинтересовалась, а можно ли вообще вылечить этого ребёнка. Бухановский ответил, что сегодня в его «Фениксе» таких пациентов возвращают к учёбе, работе, семьям.

Лечебно-реабилитационный научный центр «Феникс», президентом которого является Бухановский — негосударственная организация. Он был создан 12 лет назад. Все врачи, которые там работают — ученики Александра Олимпиевича. У Центра широкий спектр деятельности: диагностика и лечение всех нервных и психических заболеваний взрослых и детей, нарушений полового поведения (садизм, эксгибиционизм, педофилия, транссексуализм, гомосексуализм). Из-за этой направленности «Феникс» часто называют «лечебницей для маньяков». Но, придя туда, никаких маньяков я не увидела. В светлом от пластикового евроремонта помещении тихо ходили люди в белых халатах. Такие же тихие пациенты спокойно обедали после «инсулиновой комы» — специальной процедуры, при которой больных вводят в состояние комы при помощи инсулина. Возле одного парня сидела улыбающаяся женщина, по-видимому, его мать.

7С:— Ваш сын поправляется?

— Да, если бы вы видели, в каком состоянии его сюда привезли. Он уже ничего не говорил, не ел, мог стоять в одной позе по 15 часов. Мы его два года по врачам возили. В клинике, где мы до этого лежали, нам поставили диагноз: «черепно-мозговая травма». Но даже снимок не сделали. Сказали — всё, безнадёжен, никто ему не поможет, оформляйте группу. А здесь он полтора месяца, через две недели будут выписывать. Видите, он всё может, разговаривает, на Новый год нас отпускали домой, он с друзьями общался. Сейчас Виталик переживает, что два года в университете пропустил, снова хочет учиться.

7С:— Лечение обходится дорого?

— Жизнь сына дороже. И, по крайней мере, я хоть вижу, за что я плачу. Мне позволили быть с ним здесь, в стационаре, ночевать с ним. Всё лечение — на моих глазах. Когда он лежал в психиатрическом отделении города, из которого мы приехали, он возненавидел меня за то, что я положила его туда.

Двух пациентов, сидящих рядом с Виталиком, я узнала. Бухановский привозил их к нам на занятия в университет. Немного заторможенные, под действием лекарств, они рассказывали нам о том, что с ними произошло. Девушка, студентка, заболела после спиритического сеанса. Во время гадания на Святки у неё случилась тактильная галлюцинация (она ощутила, как её что-то схватило за руку, испытала ужас). После этого стал преследовать страх, потом стало казаться, что за ней все следят. Состояние усугублялось, все эти невероятные мысли, рождённые больным сознанием, накладывались друг на друга, как снежный ком. Она стала агрессивной к родным. Чтобы стереть больное сознание, девушку долго держали в коме. Другой пациент страдал психическим заболеванием несколько лет. Когда он говорил, казалось, что в его голове совершенно отсутствуют причинно-следственные связи. Например, был убеждён, что из-за того, что он надел красную майку и синие брюки, через неделю в Москве убили вора в законе. Только после лечения больной стал осознавать, что от его майки мало что зависит.

Сегодня в «Фениксе» лечатся пациенты из разных городов и областей, из Питера и Москвы. Многим из них в крупнейших клиниках врачи поставили неправильный диагноз, от некоторых отказались. В «Фениксе» есть негласный лозунг: «Нет безнадёжных больных, есть неспособные врачи. Крест на пациенте может поставить только врач в своём сознании». Врачи в центре, как правило — молодые женщины и мужчины, убеждённые, увлечённые, уверенные в себе и в своём руководителе. Я спросила у одной из них: «А как вы относитесь к тому, что в Европе есть закон, который запрещает психиатрам работать более 10 лет, потом им необходимо переквалифицироваться и уйти в другое направление медицины?».

Врач мне ответила: «Я даже не представляю себе работы вне психиатрии».

А полечиться от депрессии мне расхотелось. Во-первых, Бухановский сказал, что это не психическое расстройство, а особенность моего характера. А во-вторых, я узнала, что подобные капризы из-за дождя за окном обойдутся моей семье дорого, в зависимости от того, как сильно он идёт.

Мария Бондаренко, Александр Шаповалов.

Ростовский психиатр Александр Бухановский убежден, что серийного убийцу можно выявить до начала его криминальной «карьеры». По мнению Александра Бухановского, все известные серийные преступники были несчастными детьми, подвергавшимися в семье насилию.

В последние годы Ростовскую область захлестнула волна серийных убийств: Чикатило, погубивший 55 человек, Бурцев, убивавший детей, Краснокутский, нападавший на старух, Цюман, душивший женщин в черных колготках… По просьбе «НГ» о проблемах появления серийных преступников, их розыска и лечения рассказывает заведующий кафедрой психиатрии Ростовского медицинского университета Александр Бухановский, известный всему миру как человек, вычисливший маньяка Чикатило.

Из досье «НГ»:
Александр Бухановский — заведующий кафедрой психиатрии Ростовского медицинского университета. Член двух американских академий, почетный член Европейской ассоциации психиатров.

— Александр Олимпиевич, бытует мнение, что на Дону существует особая аномальная зона, способствующая появлению серийных убийц. Есть ли основания для такого предположения?

— В Ростовской области с 1987 по 1997 год было выявлено 34 серийных убийцы. По этим показателям мы стали «чемпионами» мира. Тогда и возникло убеждение, что на Дону есть какая-то природная аномалия. Но я считаю это полным абсурдом. Думаю, что столь значительное число задержанных объясняется высоким профессионализмом работников местной милиции и прокуратуры. А маньяков-убийц, поверьте мне, немало и в других регионах.

Серийность убийств — это не случайный фактор, он имеет свои законы происхождения и, как инфаркт, рак, шизофрения, повторяется с определенной частотой. В одних странах реже, в других чаще. Все зависит от социальных условий. По моим подсчетам, произведенным в 1998 году, ежегодно в России происходит 110-130 серий, а за 10-летний период — от 900 до 1000 серий, в результате которых гибнут около 4000 человек. Эти расчеты были подтверждены Генеральной прокуратурой и соответствовали реальному числу заведенных уголовных дел. Проблема кроется в раскрываемости подобных преступлений. По статистике, в России ежегодно исчезают от 15 до 20 тыс. человек, многие из них становятся жертвами серийных убийц, которые ловко прячут трупы. А у нас, к сожалению, считается, что, если нет трупа, человек жив.

По розыску и поимке серийных убийц Ростов опередил США. Даже ФБР, где я читал лекции, не может похвастаться такими показателями. Дело в том, что еще во время поимки Чикатило у нас была организована уникальная система розыска, в создании которой я принимал непосредственное участие. Идея ее разработки принадлежит бывшим начальникам донской милиции Михаилу Фетисову и Виктору Буракову. Разработанная нами концепция предполагает, чтобы еще до задержания преступника его злодеяния были выделены в самостоятельные серии, а не рассматривались как разрозненные убийства. Обычно психиатры помогают следствию, когда маньяк уже пойман. Но ведь они могут, исходя из опыта, накопленного психиатрией, предугадывать действия убийцы, давая консультации сыщикам, направляя их поиск. В течение двух лет я читал следователям лекции, помогал в некоторых оперативных мероприятиях. Так и возникла новая наука — криминальная психиатрия. Если бы такая система была создана повсеместно, многие кровавые фантазии маньяков остались бы невоплощенными.

В Ростовской области 85% серийных убийц были задержаны в результате целенаправленных операций. Кроме того, средняя продолжительность серий у нас составляет менее года. А помните, как долго искали Чикатило — десять лет. Сегодня серийных убийц задерживают намного быстрее. Например, маньяка Криштопу, несмотря на то что он приехал из другого региона, задержали после совершения им двух убийств.

— Есть ли общие принципы, по которым развивается серийный убийца?

— В Институте имени Сербского моя ученица защитила диссертацию по убийцам, изучив 57 опасных преступников, орудовавших на территории области с 1987 по 1997 год. Из них 34 были серийными убийцами. Выяснилось, что криминальная «карьера» большинства из них (92%) начиналась в возрасте до 30 лет, а предрасположенность к убийствам развивалась по одним и тем же законам. Существуют определенные факторы, которые со временем «отпечатываются» в мозге. Их объединение, как в атомной бомбе, дает цепную реакцию. Маньяком становятся не за один день. Это длительный процесс, корни которого уходят в детство.

У серийного убийцы четко просматриваются специфические изменения головного мозга, которые можно выявить с помощью ядерно-магнитной томографии. Другой не менее важный фактор — тяжелая беременность, протекающая в условиях либо сложной экологической ситуации, либо хронических стрессов. Мать одного из серийных убийц рассказывала, что во время беременности работала в самом тяжелом по токсичности цехе одного из химзаводов и у нее были очень тяжелые роды. Почти все серийные преступники получили травму мозга во время родов.

Плюс специфика воспитания. Практически все серийщики воспитывались в неполных семьях. К детям относились очень строго, они не получали душевного тепла от родителей. Такие дети прячутся от действительности в мире фантазий, который сами же создают.

Для примера можно взять Юрия Цюмана, известного еще как Черноколготочник. Жестокость и насилие окружали его с раннего детства. Цюман рос в семье алкоголиков, где регулярно возникали скандалы. Мать постоянно избивала мальчика, угрожая за непослушание повесить или задушить веревкой.

А вот еще один пример, когда бабушка, стараясь всячески оградить внука от влияния неблагополучных сверстников, строго следила за ним и требовала абсолютного подчинения. Она запрещала играть с соседскими детьми, а если мальчик убегал, хворостиной, как скотину, гнала через все село. С «воспитательной» целью бабка сажала его на цепь, опоясывая талию и «приковывая» к дереву. Ребенок постоянно испытывал унижение, которое позже сформировало в нем убийцу.

Самые известные серийные преступники, в том числе и Чикатило, были несчастными детьми, объектами насилия.

— Человек с набором таких патологий обречен стать маньяком?

— Остановить человека у опасной черты вполне реально путем комплексного лечения. Но на быстрый результат рассчитывать не приходится: лечение и реабилитация людей с опасным садизмом достаточно сложны. Могут быть срывы.

Однажды к нам обратился молодой человек, объяснивший, что только на кладбище он может получить удовольствие от близости с женщиной, а во время акта возникает желание причинить боль партнерше — ударить или укусить. Мы начали лечение, но вскоре приехал отец пациента, который запретил юноше проходить реабилитацию, аргументировав тем, что «его сын не сумасшедший».

Сейчас у нас проходит лечение 42-летний пациент, который крайне негативно отзывается о женщинах. Мы выявили у него садистскую тягу к детям — педофилию. Он после многодневных обсуждений понял, что у него всего два пути — преступный и медицинский, который может помочь ему. И добровольно выбрал второй путь.

— То есть серийных убийц нужно лечить, а не судить?

— Мне не известен ни один серийный убийца в России или за рубежом, которому официально не был бы поставлен психиатрический диагноз. Но диагноз — это только одна часть признания человека невменяемым. Важны глубина поражения психики, способность человека осознавать характер своих действий, их общественную опасность и руководить ими.

Есть и другая сторона проблемы. Оказалось, что после каждого выхода из тюрьмы, которая вроде бы должна была их исправить, периодичность преступлений только сокращалась. Дело в том, что, как и при наркомании, у маньяка возникает психофизическая зависимость от садизма. Убийство становится для него возбуждающим фактором. Именно это и порождает серийность преступлений. Это болезнь. Я не оправдываю этих людей, но им нужна медицинская помощь.

— По каким признакам родители могут понять, что у ребенка появились проблемы?

— В первую очередь — замкнутость, стремление избегать общения со сверстниками, неспособность постоять за себя.

В моей практике есть случай, кстати, единственный в мировой практике, когда серийного убийцу удалось диагностировать за 12 лет до того, как он начал убивать людей. Мать Антона обратилась за помощью, когда сыну было всего 9 лет. Он убивал животных. Особенно ненавидел ежей, не щадил кошек и собак. Наблюдая за предсмертной агонией, мальчик онанировал. Еще в юности он часто повторял: «Я боюсь стать вторым Чикатило». Почти 10 лет мы работали с Антоном. Он начал легко общаться со сверстниками, появились у него и девочки. Это был успех. Но со временем он и его мать сочли, что можно прервать лечение. И уже через год все вернулось на круги своя, и Антон начал убивать. Скоро ему вынесут приговор.

— В последнее время в разных районах Ростова стали находить изуродованных девушек со следами сексуального насилия. Еще один маньяк?

— Я пока не могу сказать, орудует ли это маньяк. Это компетенция следственных органов.

Врачебно-психиатрический центр «Феникс» совместно с сотрудниками кафедры психиатрии Ростовского медицинского института проводит благотворительную акцию. В течение месяца все желающие смогут пройти бесплатное обследование по двум направлениям — депрессия и страсть к азартным играм. Руководит акцией известный ростовский психиатр Александр Бухановский.

— Эта акция планировалась уже давно, — говорит ассистент кафедры психиатрии Ростовского медицинского университета Виктор Солдаткин. — Необходимость ее обусловлена тем, что сейчас депрессия является одним из самых распространенных психических заболеваний и число людей, подверженных ей, растет с каждым днем. Достаточно сказать, что за время проведения акции (а она началась в середине декабря) к нам уже обратилось более сотни ростовчан. Специалисты с большим трудом справляются с таким потоком.

По словам Виктора Солдаткина, желающим пройти бесплатное обследование достаточно позвонить в «Феникс» и рассказать о своих проблемах, после чего их приглашают на первую консультацию. Если одной встречи со специалистом окажется недостаточно, что бывает чаще всего, сотрудники назначают время следующего приема, хотя график работы очень плотный — уже сейчас многие консультации приходится переносить на начало февраля.

— Людям с наиболее сложной формой заболевания мы предоставим бесплатное лечение в нашем центре. На сегодняшний день уже отобрано 7 человек, а всего их планируется 15. При отборе мы обращаем внимание как на тяжесть заболевания, так и на материальное положение пациентов. Поскольку лечение в нашем центре стоит достаточно дорого, естественно, мы будем отдавать предпочтение людям из малоимущих семей, которые при обычных обстоятельствах вряд ли смогут сами его оплатить, — говорит Виктор Солдаткин.

Константин Щербинин

Висит ли в кабинете Александра Буха­новского портрет Чикатило или нет?.. Этим вопросом задавались многие мои коллеги, да и я, не скрою, тоже. Вряд ли в Ростове найдётся ещё один учёный с таким именем, став­шим брендом в мировом масштабе. О Бухановском снимали фильмы и писали книги, в пик его популярнос­ти, связанной с делом Чикатило, тол­пы журналистов из разных стран осаждали психиатра, «расколовшего» серийного убийцу. Вокруг его ком­мерческого центра и проводимых там исследований до сих пор витает ореол слухов. Но рано или поздно этот скандальный блеск должен был развеяться. Лёгким движением паль­цев доктор стряхнул его, как пыль с лацкана пиджака. И остался человек: д.м.н., профессор, действительный член Американской академии психи­атрии и права и Американской акаде­мии судебной науки, заведующий ка­федрой психиатрии и наркологии Ро­стовского медицинского университе­та, проф. юридического и психологи­ческого факультетов РГУ, президент ЛРНЦ «Феникс». И желанный гость газеты «Седьмая столица».

7С:— Есть в психологии такое опре­деление, как отпечаток профессии на личности. Почему бытует мнение, что психиатры — люди не совсем нормальные?

— Все считают, что человек моей профессии просто обязан сойти с ума. Это знает даже государство, ко­торое отразило в своих законах, что профессиональной болезнью психи­атров является психоневроз. Т.е. если я заболею именно этой болезнью, мне будут платить большую пенсию. Я же не думаю, что наша специаль­ность отражается в человеке так не­благоприятно. Абсолютно уверен, что, наоборот, личность должна про­являться в специальности, со своим характером, мировоззрением, жиз­ненными ценностями, моралью. Если же профессия деформирует человека, то, значит, он и до неё был пустыш­кой. У человека были зоны пустоты, которые заполнились специальнос­тью. В профессию же надо привнести свою личность, себя, свою историю. Так, я — четвёртое поколение вра­чей в семье, моя дочь — пятое, внук, надеюсь, будет шестое. Дедушка у меня был первый микробиолог в Чеч­не, мама — зубной врач, я — психи­атр, дочь — психиатр. Внук пока, правда, мечтает стать милиционе­ром. Но мечтает устойчиво, уже не­сколько лет.

7С:— Вы считаете, в профессии нуж­на преемственность поколений?

— Не обязательно, но хорошая преемственность — благо. Моя дочь с раннего детства бывала в закрытой психиатрической клинике, видела больных, рано поняла их боль, про­никлась к ним сочувствием и уваже­нием. Наши друзья, в преобладаю­щем числе психиатры, окружали её. Она слышала наши разговоры и спо­ры, видела всю нашу работу и горди­лась результатами. А сейчас я гор­жусь ею. Моему внуку 8 лет, он уже знает понятие галлюцинации. Перед праздниками я делал обход клиники и брал его с собой, причём среди моих больных были и опасные. Я тоже рос в меди­цинской среде, видел примеры, кото­рые мне показывала мама. Видел её взаимоотношения с больными, видел, как они её обожали.

7С:— А вас больные обожают, дове­ряют? Ведь вы обладаете огромной властью над ними. Какие у вас возни­кают эмоции, когда вы держите в ру­ках человеческую душу? Не искуша­ет ли осознание такой власти? Я знаю одного известного психиатра, у которого в кабинете за ширмой висит портрет Лектора Ганнибала.

— Вот то, что ты сейчас произнес­ла, — это чистой воды романтизм. А ответственность за жизнь человека — совсем другое. Я никогда не думаю о власти. Специалист не должен заду­мываться о ней.

Он должен уметь себя представить на месте своего пациента и увидеть ситуацию его глазами, понять, что ему важно и нужно. У меня принцип — нет невозможного. И врачей я подбираю к себе в центр по этому принципу. Как только у врача в голове возникает мысль о том, что паци­ент безнадёжен — с этого момента больной обречён.

7С: — Врачи — тоже люди, а не боги…

— А я говорю своим: если ещё раз услышу, что пациент безнадёжен — уволю. У нас лежат больные, с ко­торыми по три-четыре года не справлялись московские, республи­канские клиники. Дали пожизнен­ную группу и отказались. А мы с мо­ими учениками справляемся. К нам приходят в последнюю очередь. От­чаявшиеся родители привозят своих детей. О существовании нашего центра зачастую люди даже не зна­ют. Мы стараемся работать без рек­ламы. Нам хотелось бы большего взаимодействия с городом. Если бы 40% больных лечилось бесплатно. У нас и сейчас до 10% больных лечат­ся безвозмездно.

Но о подобном компромиссе ведь и слышать не хотят. А доказывать, хо­дить что-то объяснять нет ни време­ни, ни сил. Сегодня мы пытаемся это решить в небольшом негосударствен­ном центре «Феникс». Раньше 20% больных мы лечили бесплатно. А те­перь представьте, что есть техноло­гии, в которых препарат на одного пациента стоит 22 тысячи рублей в месяц. Сейчас же, когда с меня сняли все льготные тарифы, мы вынуждены сократить процент бесплатных мест в три раза.

7С: — А вам недавно губернатор бла­годарность объявлял за бесплатную помощь шахтёрам, пострадавшим при аварии. Почему бы вам не обра­титься к нему напрямую? — А как я пойду к губернатору с этим? Принцип «дашь на дашь», или «ты — мне, я — тебе» между нами неприемлем. Это их задача — оценить дело «Феникса», а не меня.

7С: — Ваше имя зазвучало в конце 80-х в связи с делом Чикатило. У вас по этому поводу не возникает ника­ких моральных противоречий с са­мим собой?

— Есть. Мне ужасно, когда пишут: выдающийся, всемирно известный. Ужасно потому, что это читают мои ученики, мои коллеги. Мне перед ними неловко.

Я такой же, как и все. У моих уче­ников есть большие задатки и способ­ности. Я всегда повторяю, как гово­рил мой учитель, профессор М.П. Не­вский: «Вы видите дальше и больше, и ваш горизонт шире потому, что сиди те на наших плечах».

7С:— Ну и с «ваших плеч», кто такой сумасшедший?

— В повседневной жизни обычно он ведёт себя неправильно. Но даже очень тяжело психически больные иногда выдают такую продукцию, та­кой результат, что никому из здоро­вых не снилось. А некоторыми болез­нями болеет лучшая часть человече­ства. Лучшая с точки зрения морали, с точки зрения сообразительности. Так иногда они расплачиваются за свои лучшие качества. Они нужны обще­ству, эти люди. К тому же 80% боль­ных сегодня можно вылечить.

7С:— Тогда, может, стоит уже снять обывательское клеймо?

— Почему я и читаю лекции жур­налистам в университете. Снимайте стигмы с психиатрии. Покажите, что мы — не страшные, мы — не Лекто­ры. А если врач повесил портрет Лек­тора у себя в кабинете — своеобраз­ный врач. Это всё равно, что я пове­сил бы портрет Чикатило.

7С:— Не висит?

— Нет. У меня вот — портрет внука, портреты близких мне людей, моих учителей и учеников.

7С:— Как специалист в области ма­ньяков вы работали за границей. Хо­дят слухи даже о ваших связях с аме­риканскими спецслужбами, о том, что вы консультируете их по серий­ным убийцам.

— Консультирую? Это интересно, но действительности не соответству­ет. Лекции я читал в академии ФБР и был первым российским психиат­ром, которого пустили в это сверхзакрытое учреждение. Там я прочитал лекцию для спецагентов из Америки и других стран.

7С:— А для наших российских спе­циалистов читали?

— Не заказывали.

Конечно, ничего нет удивительно­го в том, что наше руководство своих героев знает, но не востребует. Но об этом мы с Александром Олимпиевичем поговорить не успели. В приём­ной его ждали люди: пожилая учи­тельница с болезнью Альцгеймера, 16-летняя девочка в тяжёлой депрессии и сын министра одной из соседних республик.

Настало время Бухановскому за­няться своим делом. Но, к моему удивлению, он не просил меня уйти, а разрешил присутствовать на его при­ёме…

На протяжении последних лет Ростовскую область бук­вально захлестнула волна серийных убийств: Чикати­ло, Бурцев, убивавший детей, Краснокутский, напа­давший на старух, Цюман, душивший девушек в чер­ных колготках… Бытует мнение, что на Дону существу­ет особый климат, влияющий на психологию людей и способствующий появлению маньяков. На самом деле, утверждают психиатры Александр и Ольга Бухановские, маньяков у нас не больше, чем в любом другом регионе.

Мария БОНДАРЕНКО

Убийц ищут только на Дону?

— Где нет подобных «показате­лей», там серийных убийц просто не выявляют, — считает Алек­сандр Бухановский. — По статис­тике, в России ежегодно исчеза­ет до 20 тысяч человек, кого-то потом находят живыми или мерт­выми, но около 5 тысяч пропада­ет навсегда. По мнению Бухановского, часть исчезнувших стала жертва­ми серийных убийц, которые лов­ко спрятали трупы. Почему ма­ньяка трудно поймать? Потому что они очень осторожны. Напри­мер, Чикатило никогда не забы­вал помыть ботинки в луже, если они были запачканы.

В Ростовской области с 1987 по 1997 годы были выявлены 34 серийных убийцы. По этим показателям мы заняли первое место в мире, опередив даже США. Чис­ло задержанных объясняется профессионализмом оператив­ных работников местной милиции и прокуратуры — благодаря Чика­тило в Ростове был организован первый, в России отдел, подобный тому, что был создан профессо­ром академии ФБР Робертом Рессли еще в 70-х годах.

В Ростовской области 85 % се­рийных убийц были задержаны оперативным путем, а не случайно в результате каких-либо опе­ративных мероприятий. К тому же средняя продолжительность се­рий — от первого убийства до за­держания, у нас составляет 43 недели. Если операция по задер­жанию Чикатило шла десять лет, сегодня все это происходит зна­чительно быстрей. Например, ма­ньяка Криштопу, несмотря на то, что он приехал в область из дру­гого региона, задержали после двух убийств.

Рожденный маньяком

Мальчик ненавидел ежей с их маленькой мордочкой, глазка­ми, ушками, лапками и хвостиком. Когда они попадались ему на глаза, мальчик никогда не от­пускал их живыми. Волна ярос­ти захлестывала его, когда он видел, как животное, выпуская колючки, свертывается в клу­бок, пытается защитить себя. А потом, наблюдая за предсмерт­ной агонией животного, маль­чишку охватывало необъяснимое блаженство и он начинал онани­ровать.

…Мать привезла своего 9-лет­него сына в Ростов к Александ­ру Бухановскому ранним утром. Она ждала профессора у вхо­да в лечебницу. Увидела докто­ра, расплакалась: «Помогите мо­ему Антону…». Это было 12 лет назад.

Внешне Антон был самым обыкновенным мальчишкой, с наивным детским лицом. Но его далеко недетские «кровавые» фантазии настораживали и пугали. Это был «феномен Чикатило» — потенциальный серийный убийца…

Бухановскому впервые в миро­вой практике удалось диагности­ровать серийного убийцу задолго до того, как он начал убивать лю­дей.

— Более 10 лет мы работали с Ан­тоном, лечили его с помощью ле­карств и психиатрическими мето­дами, — рассказывает профессор. — Его семья жила крайне бедно и не могла оплачивать расходы, свя­занные с лечением сына. Только одно из лекарств (а их было не­сколько) обходилось в месяц 150 долларов. Расходы взяла на себя наша лечебница. Мы знали, что только таким путем мы можем ос­тановить Антона. Вместе с Анто­ном мы практически вместе учились вначале в школе, а потом и в престижном колледже. Радова­лись, видя, как он начал общаться со сверстниками. А потом у него появились девочки. Это, несом­ненно, был успех. Антон знал о своей болезни и не­редко говорил, что боится стать вторым Чикатило. Со временем страх отпустил его и он решил, что вполне может управлять своим по­ведением. Да и мать его тоже по­считала, что Антон вылечился. По­ездки в «Феникс» были прерва­ны… Через год Антон начал уби­вать.

— Без лечения аномалии стали прогрессировать, — рассказывает Александр Олимпиевич.- Мальчик начал убегать из дома, поджег не­сколько складов, пытался устро­ить крушение электрички, его ста­ло тянуть на кладбище… А потом пошли и человеческие жертвы. Сначала задушил и изнасиловал мальчика-попрошайку, потом на кладбище убил бомжиху, затем сына соседей. В криминальном почерке Антона реализовались ужасные подростковые фантазии, описанные нами задолго до этого в истории его болезни… Скоро Ан­тону вынесут приговор.

Поражения мозга

Ученица и дочь профессора Алек­сандра Бухановского — кандидат ме­дицинских наук Ольга Бухановская, недавно защитившая диссертацию по серийным убийцам в институте им. Сербского, установила, что свой криминальный путь большинство преступников начинали еще в мо­лодом возрасте, до 20 лет.

— Серийным преступником не становятся в одночасье, — говорит Ольга Александровна. — Это долгий процесс, корни его надо искать еще в детстве.

У серийного убийцы четко про­сматривается специфическое состо­яние головного мозга. У него два по­ражения мозга — в височной обла­сти (она ответственна за личность, мировоззрение, мораль, этику). И второе поражение — на уровне глу­боких структур. Во время томогра­фических исследований серийных преступников была отмечена еще одна врожденная аномалия — опухоль в зоне желудочков. В мозгу челове­ка четыре желудочка, а при наличии кисты возникает как бы пятый же­лудочек внутри мозга. Желудочки при этом суживаются, и мозг функ­ционирует не совсем правильно.

— Знакомясь с «историей» жес­токих и серийных убийц, — расска­зывает Ольга Бухановская, я ви­дела, как тяжело тот или иной че­ловек появлялся на свет. Как буд­то сама природа была против его появления на свет…

Мама, ты во всем виновата

Почти все серийные убийцы вос­питывались в неполных и неблаго­получных семьях, где, как прави­ло, воспитанием занималась мать. Дети никогда не получали тепла и ласки от родителей, не были спо­собны защитить себя ни морально, ни физически. Они прятались от действительности в мире фанта­зий, который сами же создавали. Например, Юрий Цюман, известный как Черноколготочник, рос в семье алкоголиков с драками и скандалами. В результате у подростка формировалась крайне низкая самооценка.

Владимир Муханкин убивал пото­му, что ненавидел женщин. Для Муханкина они были олицетворением его матери. Когда после его поимки ему разрешили свидание с матерью, то маньяк стоял перед этой женщи­ной потупившись, будто боялся ее гнева. Они не сказали друг другу ни слова. Когда Муханкина уводили, он тихо сказал: «Вы меня уже никогда не увидите, мама».

…Бабушка, стараясь всячески ог­радить внука от влияния неблагопо­лучных сверстников, строго следи­ла за ним и требовала абсолютного подчинения. Она запрещала даже на каникулах играть с соседскими детьми, а если мальчик убегал с ними, она находила его и хворости­ной, как скотину, гнала через все село. Неоднократно с «воспитатель­ными» целями она сажала его на цепь и пристегивала к дереву во дворе.

Однако для того, чтобы садизм прочно вошел в жизнь ребенка, не­обходима очень острая реакция, ко­торая запечатлевается у него в моз­гу на всю жизнь. У одного таким толчком стали петкшиные бои, уви­денные в пятилетнем возрасте, когда беснующаяся толпа жаждала крови и гибели животного. Со­зерцание мучений вызывало у ре­бенка приятное возбуждение. В дальнейшем эта картина неодно­кратно всплывала в его сознании в виде ярких воспоминаний, дос­тавляя тот же очень приятный и необычный эффект — любопытство и ужас одновременно.

— Другой наш пациент, — расска­зывает Ольга Бухановская, — од­нажды на улице стал просить мать купить ему мороженое. Мать в конце концов купила мороженое, но сказала, что он будет есть его дома. По возвращении домой она размазала растаявший пломбир ребенку по лицу, затем жестоко избила. Больше мальчик никогда не просил мороженое, а наоборот, заискивающе говорил: «Юра не хочет мороженое».

Лечиться, лечиться и лечиться

«… И вот опять иду и даже спе­шу почему-то на кладбище. По­чему меня туда тянет? И девоч­ка идет со мной, потому что толь­ко там, среди могил, я могу полу­чить удовольствие от близости с ней. Почему это связано с клад­бищем? Скажите: я сумасшед­ший?..»

— Приблизительно с такой жа­лобой обратился к нам парень пет двадцати, — рассказывает Ольга Бухановская. — Мы успокоили, сказали, что прежде всего моло­дого человека надо продиагностировать, и он согласился. Но тут приехал его отец и заявил, что сын нормальный…

Не все люди, обладающие ря­дом патологий, считает Ольга Александровна, обречены стать маньяками.

Если у человека есть серьез­ные отклонения, то остановить его у опасной черты вполне реально путем комплексного лече­ния — медикаментозными, психо­терапевтическими и физиотерапевтическими методами. Антона, который в детстве любил убивать ежей, а потом и людей, можно было вылечить. Но мы но в праве заставить человека лечиться на­сильно.

А еще, считает Ольга Буханов­ская, надо смотреть, что рисует ребенок. Если его картинки — жут­кие и кровавые, то это тревож­ный симптом. Но в любом случае детей за это нельзя ни ругать, ни тем более избивать. Нужно про­сто обратиться к специалистам. Правда, на быстрый эффект рассчитывать не приходится, иногда лечение может растянуть­ся на долгие годы. Особенно сложно лечить людей «больных» садизмом. Сейчас в клинике проходит лечение 42-летний па­циент, который считает всех жен­щин «гадами и паразитками».

— Поработав с ним, — говорит Ольга Бухановская, — мы выяви­ли у мужчины садистскую тягу к детям — педофилию. Мужчина со­гласился на лечение.

Несколько лет держал в страхе город Ростов-на-Дону насильник и убийца. Сотни тысяч родителей провожали и встречали своих чад у порога школ и детсадов. На розыск убийцы был задействован почти весь личный состав милиции области. Но приходил черный день — ив оперативной сводке опять появлялось сообщение об очередной жертве. Уголовное дело «Лесополоса» разрасталось, преступник оставался на свободе.

«Вычислить» его помог созданный с точностью до детали портрет преступника. Сделал это преподаватель кафедры психиатрии Ростовского медицинского института кандидат медицинских наук, президент лечебно-реабилитационного научного центра «Феникс» Александр Бухановский. Первое его заключение было на 7 машинописных листах, второе (двумя годами позже) — на 65. На основе теории формирования патологической системы академика Г. Н. Крыжановского Бухановским была разработана особая методика «Перспективный (обзорный) портрет преступника-патосексуала».

На основании портрета, созданного ученым, арестован гражданин Чикатило, которому предъявлено обвинение в насилии и зверском убийстве 56 детей и женщин. По мнению ученых и сотрудников уголовного розыска, методика Бухановского дает возможность пролить свет на многие особо опасные преступления, сократить затяжные поиски преступников.

Ах, зачем я на свет народился!..

Не самым удачным ока­залось появление на этом свете петербуржца Миши Полунина. Малыш рос слабеньким, болезненным, несколько отстающим от сверстников. Мама с папой, расстроенные недостатками сына, вместо поддержки, лас­ки и понимания, предпочита­ли парнишку укорять, наказы­вать, таскать за волосы.

Детский мозг — это чис­тый лист бумаги, и любой наш мазок, оставленный на нем теми или иными краска­ми, в итоге может преобразо­ваться как в «Сикстинскую мадонну», так и в фантасма­горию. Все дело в художнике, а не в холсте…

Из родительского эмоцио­нального отвержения Миша вынес в первую очередь страх и комплекс собственной не­полноценности. Отсутствие положительных эмоций в се­мейном кругу заставляло его замыкаться, уходить в себя, оставаясь наедине с собствен­ными фантазиями и иллюзия­ми. В такой обстановке любое сильное психологическое воз­действие извне могло вызвать в неустойчивом мозгу самую непредсказуемую реакцию…

Роковая роль видеоклипа

Для Миши это был слу­чайно увиденный видео­клип. 5-летнему мальчу­гану трудно было понять, что делают «дяди» с ложками у обнаженного тела «тети». То, что можно ее намазать кремом, а затем весьма эро­тично это слизать, для до­школьника еще непостижи­мо. Органически пораженный мозг мог запечатлеть лишь то, что «дяди кушают тетю». Ми­шу это привело в ужас, но… и вызвало живейший интерес. Он весь трясся, когда уходил спать в свою комнату. В ту ночь глаз сомкнуть не смог, представляя картинку «поеда­ния тети» и… во взвинченном состоянии испытал нечто, сравнимое с оргазмом.

Несколько недель Миша видел, как «ужинают тетями». В мозгу крутился один и тот же эпизод, но теперь он не вызывал страха — острейшее любопытство, заканчивающе­еся сильнейшим возбуждени­ем. Родителям не сказал, по­боялся наказания. Либо отру­гают, либо высмеют. Зато как-то представил се­бя на месте человека с ложкой у тетиного тела — чуть с ума не сошел от возбуждения.

В этой киностудии снимался только один фильм

С тех пор Миша дождаться не мог вожделенной но­чи фантазий, когда он несся в спальню, отворачивал­ся от всего сущего и с головой окунался в мир собственной киностудии, годами снимаю­щей только один фильм. По мере подрастания сюжеты усложнялись. Миша уже пове­литель страны, где поедают женщин. Они сами приходят к своему господину на закла­ние. Иных приходится угова­ривать, убеждать. Итог дискус­сии всегда один и тот же. Глава государства лично отрезает маленькими кусочками мясо с живота, медленно отхватыва­ет по одному пальчики… Жертве это, конечно, нравит­ся. Правителю — тем более…

К семи годам в «сцена­рии» появляются некоторые перемены. На первое блюдо обязательно рожавшие жен­щины… Вряд ли первокласс­ник точно смог бы отличить мадам от мадемуазель, но для буйной игры воображения «рожавшая» приобретает вкус специфический…

Первой тревогу забила ба­бушка, дай Бог ей здоровья, случайно заметившая, что внук во сне что-то бормочет и издает жуткие чавкающие звуки. В отличие от родите­лей она просто успокоила мальчика и нормально с ним поговорила. И Миша поведал бабуле такое, от чего ей при­шлось глотать валокордин…

Парня долго таскали по столичным светилам, пич­кали препаратами, грозно за­глядывали в глаза и с опаской осматривали зубы. Эффекта ноль, на пилюлях Миша только располнел, а бегать «спать» теперь стал не только ночью, но и днем, прячась в шкафу, запираясь в туалете. Иллюзорный каннибализм прочно обосновался в мозгу, не давая покоя, постоянно требуя новых «жертвоприно­шений». Без этого Миша уже не мог заснуть. Отсутствие грез портило настроение, де­лало агрессивным. Только новая «тетя» уводила мальчи­ка от дискомфорта и норма-лизовывала самочувствие.

Миша боится крови и ужасов

Мишина мама, отчаяв­шаяся в бесплодных попытках отвлечь сы­на от ночного «ужина», при­везла 10-летнего парня в Рос­тов почти в отчаянии. Миша ничего не скрывал. Психиат­рам заявил сразу:

— Доктор, если раньше я только представлял все это во сне, то теперь уже хочу по-настоящему попробовать ску­шать тетю… Просто сил нет…

Никто не сомневался, что случай крайне тяжелый и, если мальчика не лечить долго и упорно, последствия не­трудно спрогнозировать… До­рого — не то слово. Новейшие лекарства обойдутся в 100 долларов в месяц, в год — как минимум 1,5 тысячи долла­ров. Простой российской се­мье такое не под силу.

Нам удалось поговорить с Мишей, уже пациентом «Феникса», через некоторое время после начала лечения. Симпатичный, умный пар­нишка. С ума сходит по паро­возам, до смерти боится кро­ви и фильмов ужасов. «Кош­мар на улице Вязов», «Дракула», «Молчание ягнят» вызы­вают настоящий шок. О сво­их фантазиях и грезах пред­почитает не говорить вообще.

— Я просто раньше не знал, что это плохо. Пока ме­ня в этом не убедили врачи. Тогда сны мне нравились, те­перь я не уверен, что хотел бы попробовать…

Колесо начинает крутиться в обратную сторону, хотя до выздоровления еще страшно далеко. Зато «тетям» в Миши-ном окружении, наверное, уже можно спать спокойно. По крайней мере, пока деньги на лечение парнишки еще есть у добрых дядей-докто­ров…

А что же сама Россия? Ты подумай, Россия, что тебе де­шевле — сэкономить на крас­ной икре в презентационном желудке или хоронить своих детей, растерзанных очеред­ным недолечившимся манья­ком? Возьми в руки, Россия, деревянные счеты, на кото­рых вместо костяшек черепа твоих граждан. Сплюсуй-сминусуй, переведи «зеленые» в деноминированные, души в «баксы». Или в России, как всегда, слишком мало денег и слишком много жителей?

Комментарии профессора ростовского медуниверситета Александра Бухановского:

— Миша — яркий пример тяжелейшего недуга, который мы называем «детский вариант феномена Чикатило». Убивать и насиловать им еще не позво­ляет возраст, но в сознании уже сложился механизм, кото­рый в определенный момент может запустить конвейер. Сверхсадистические формы некрофагических фантазий начинают менять сознание. Они уже не мыслят себе иных источников удовлетворения и не могут уйти от дискомфор­та, кроме как уходя в мир ил­люзий, который сами себе вы­бирают. Если не начать лече­ние еще в детском возрасте, то к совершеннолетию мы скорее всего получим готового маньяка, а к 20—25 годам — убийцу и садиста. Своевремен­ное выявление и лечение — проблема не только семьи или врачей. Это в интересах всего общества.

Примечание редакции.

Вспомните 53 жертвы Чи­катило…

Сергей КИСИН

Сексуальные маньяки-убийцы существовали всегда. И во все вре­мена общество избав­лялось от них одним способом — казнило. Разумеется, когда уда­валось отловить их. В последние десятиле­тия об этих больных -именно так называют врачи маньяков — напи­сано много научных трудов, психология и мотивы их поступков подробно изучены. Од­нако никому не прихо­дило в голову, что «маньячество» — тоже болезнь.

Норма и не норма

Однако прежде неплохо бы выяснить, чем отличается нор­мальная физиологическая система от патологической. Например, че­ловек хочет есть — и его система запускает «пищевое поведение» через определенные (модальные) стимулы и специфические раздра­жители. Скажем, аппетит у здоро­вого человека может пробудить кусок ветчины, но никак не вид го­лой женщины. Сексуальное пове­дение мужчины обусловит, наобо­рот, не куриная ножка, а именно голая женщина. Здоровый человек способен регулировать свое пове­дение: хочу — но не время, не мес­то. Наконец, удовлетворенное же­лание в еде ли, в сексе гасит очаг, останавливает пусковой механизм.

Совсем по другому все проис­ходит в патологической системе. Сексуальное поведение запускается немодальными стимулами. Проще говоря, больной может «за­вестись» от чего угодно. Самый безобидный вариант: у человека неприятности на работе, а он вдруг вместо огорчения испытыва­ет острое сексуальное возбужде­ние. Состояние комфорта может вернуть только немедленный секс.

Но, пожалуй, наиболее опас­ное в патологической системе то, что даже после немедленного удовлетворения человеком своих желаний пусковой механизм не ос­танавливается, возбуждение не проходит, лишь притупляется его острога. Возникает психологиче­ская зависимость от желания, оно постоянно преследует больного — в мыслях, фантазиях, сновидениях. Это и приводит к серийности пре­ступлений. Так называемый «феномен Чикатило» — самый страш­ный вариант постепенного преоб­ражения больного в маньяка.

Впервые о патологической системе стало известо из научных работ академика Крыжановского, но, повторюсь, никто из психиат­ров не пытался соединить теоре­тические исследования с практи­ческой помощью больным. На это решился доктор наук из Ростова-на-Дону, профессор-психиатр Александр Олимпиевич Бухановский. Впервые его имя замелькало на страницах газет в связи с судеб­ным процессом над маньяком Чи­катило, загубившим за тринадцать лет 52 челооека. Именно Буханов­ский впервые в чашей стране предложил оперативникам соста­вленный им вероятный портрет преступника (за несколько лет до того, как его поймали). После ареста Чикатило выяснилось: реаль­ный портрет маньяка поразитель­но совпал с тем, который был рас­считан Бухановским.

Этим открытием нужно было еще научиться пользоваться. О том, чтобы к поиску преступника привлекали психиатров, и речи не было. Их роль всегда сводилась к экспертизе уже добытого для суда. И именно это открытие на­толкнуло оперативников (в 1991 г.) на мысль обратиться за помо­щью к Бухановскому, когда поня­ли, что и другого маньяка, Цюмана, ежемесячно убивавшего в Та­ганроге девушек в черных колгот­ках, отловить будет непросто. Бухановский предложил обра­титься к преступнику с телеэкра­на. В своем психологически выверенном обращении врач уговари­вал «больного» прийти к нему ин­когнито и попытаться снять напря­жение, которое побуждает его убивать. После ареста Цюман при­знался, дескать, очень жалеет, что не видел этой передачи, куда-то уезжал из города. Мол, скорее всего рискнул бы, пришел, ведь понимал — все равно поймают…

Тема «ФЧ»

Вот тогда Бухановский понял: можно попробовать лечить таких больных не только в критических ситуациях. Тем более что одна из клинических разработок, которы­ми занимается возглавляемый им научный лечебно-реабилитацион­ный центр «Феникс», как раз «ФЧ» («феномен Чикатило»). Через Центр уже прошло 38 таких боль­ных. Самого разного возраста (от 9 до 50 лет), социального положе­ния (от руководителя районного масштаба до разнорабочего) и об­разовательного уровня. Заболева­ния тоже разные: садисты, эксги­биционисты, педофилы, содо­миты и «просто» тяжелые сексу­альные насильники.

Мне представилась возможность поговорить с несколькими из бывших и нынешних пациентов Центра. Андрей, назовем его так. Внешне интересный молодой муж­чина, начинающий полнеть, в строгом дорогом костюме. О таких говорят «представительный, со­лидный». В данном случае это со­ответствует действительности, так как Андрей глава процветающей фирмы, имеет высшее обра­зование, любящую жену и сына. Его заболевание называется экс­гибиционизм, сам он преодолеть его не смог, как ни старался, прой­дя через многолетние нравствен­ные терзания. Контролировать се­бя, с каждым годом становилось сложнее, потому как «позорное желание» возникает непроизволь­но и в радостном, и в удрученном состоянии, затмевая все осталь­ные мысли, заботы.

— Вам действительно помогает лечение? — спрашиваю своего со­беседника, стараясь поймать его взгляд.

— Да, — подтверждает он, — мне уже легче владеть собой, хотя до полного излечения, понимаю, еще далеко. Приходится подключать всю силу воли… А иначе зачем весь этот позор, уж лучше сразу со всем покончить…

К сожалению, все перечислен­ные выше болезни, как правило, прогрессируют, переходя из док­линической стадии в остроклини­ческую, а часто и в криминальную. Только у одних это происходит стремительно, а у других процесс растягивается на годы. Особенно опасна педофилия, и это понимают сами больные, как. скажем. Николай Иванович (имя измене­но), человек уважаемый, наделен­ный немалой властью, но совер­шенно беспомощный перед свалившейся на него напастью. Она действительно словно обрушилась на этого человека, хотя просто дремала в ожидании провоцирую щего толчка. Толчком оказалось признание горячо любимой жены, что она досталась ему не девст­венницей. И одолела обманутого супруга навязчивая идея «попро­бовать девственницу»…

В «Феникс» он обратился после того, как едва не изнасиловал девочку. Сдержало лишь то, что в последний момент вдруг вспомнил о собственной дочери…

Маленьние маньяни

Да, и у таких больных людей рождаются дети. Хотя, к счастью, не обязательно, что сын садиста и насильника повторит судьбу отца. Но целый букет болезней, в том числе и психических, предварив­ших у родителей сексуальную патологию, дети вполне могут унаcледовать. Тем не менее при наши загсах до сих пор не созданы специальные службы, в которые входили бы генетики и психиатры.

Кстати, среди пациентов «Феникса» по проблеме «ФЧ» детей больше 10%. Это довольно много. Подавляющее большинство из них страдает переверсиями, то есть всякого рода половыми извращениями. Толчок к заболеванию, так называемый импринтинг (от англ. «запечатление»), они получили именно в том возрасте, когда нервная система человека подобна мягкой глине и готова принять любую навязанную ей форму. Когда у ребенка начинает формироваться сексуальное поведение, импринтинг играет одну из важнейших ролей. Поэтому психическая память малыша должна фиксировать как можно меньше отрицательный эмоций. Особенно в сфере взаимоотношений с родителями. Жестокость, непонятость, одиночество, случайное наблюдение отталкивающих сцен из реальной жизни или же неслучайные из видеофильмов — основные причины заболевании такого рода.

Итак, именно в детстве кроются корни чудовищных превращении с виду нормальных людей — в настоящих монстров. Нетрудно представить, зная уже схему действия патологической системы, чем бы все кончилось для пятнадцатилетнего подростка, насиловавшего крольчих и кошек (суррогат женщины, с которой ему пока было не справиться), не попади он в Центр Бухановского. Ведь он еще пытался устроить железнодорожную катастрофу, воображая, как будет ходить среди стонущих, изувеченных пассажиров. Родители спохватились, когда их мальчик разрыл могилу и разворотил гроб — «хотел потрогать мертвую женщину»…

Откуда такие фантазии желания? Насмотрелся «видика» — отец никогда не прятал от сына взрослые фильмы, в том числе порнуху, ужастики. Полученный во время их просмотра импринтинг немедленно вступил н союз с далеко не идеальной биологией и тут же замкнуло.

Наверное, самый уникальный случай заболевания среди детей, которых лечил Бухановский, это девятилетний вампир. Семья мальчика жила в Казахстане, где популярны петушиные бои. Жестокие и кровавые. Когда они переехали в российскую деревню к родственнице, та, а вскоре и соседи, стали недосчитываться цыплят. Выяснилось: малыш отрывал им головы и пил кровь. Причем делал это на глазах у совсем маленьких, плакавших от ужаса. Врачу он потом признается: «Хотелось попробовать и человеческой крови, как вампиры в кино». Уверена, если бы не застали его с цыплятами, со временем обязательно попробовал бы.

Светлана АНТОНОВА